— Место, где карлики убивают драконов, — цинично ответил он.

— А драконы мстят за это. Подобных стычек избежать невозможно. Волки едят овец. Лев не создан для того, чтобы мирно пастись среди газелей. И, тем не менее, наш мир в целом находится в равновесии. В отличие от Дайи.

— А Нангог? Мы ведь не можем просто наблюдать за тем, как девантары забирают себе то, что им не принадлежит! Полчища людей уже сейчас практически непреодолимы. Благодаря зерну из Нангога дети человеческие станут еще более многочисленными. Если они не будут придерживаться договоров, то сколько времени пройдет, прежде чем они забудут о том, что им запрещено появляться в Альвенмарке?

— Мы не можем вести войну в Нангоге! — В ее голосе впервые послышалось раздражение. Ощутив ее гнев, ОН невольно отступил на шаг. Даже несмотря на то, что она не хотела причинять ЕМУ вреда и насилие противоречило ее существу, вспышка гнева дала ЕМУ возможность прочувствовать, с какой легкостью она может уничтожить ЕГО. В то же время, несмотря на свои тайные намерения, ОН почувствовал себя жалким, понимая, что лишился ее милости. Какой же ОН все-таки жалкий червяк, раз зависит от ее расположения!

— Последствия сражений в Нангоге будут просто ужасными, — уже спокойнее произнесла она.

— Почему? Многим кажется, что Нангог просто создан для того, чтобы дети девантаров и альвов решали там свои спорные вопросы. Это ничейный мир, полный...

— Внешность обманчива! Мы не имеем права сражаться там. Этот мир... другой, — тон, которым она закончила свою фразу, не оставлял сомнений в том, что она больше не хочет говорить о Нангоге.

Покорный червь удовлетворился бы этим. А ОН решил, что не будет червем.

— Что с Нангогом?

— Кто ты такой, что осмеливаешься так говорить со мной? Забыл, пред кем стоишь?

— Может быть, перед тираншей, которая принимает решения, ничего не объясняя. Как иначе можно назвать такое поведение, если не самодержавным? — ОН по-прежнему не мог смотреть на нее, но чувствовал, что ЕГО слова возымели эффект. Она мягкая, это ОН знал всегда. ЕГО упрек попал в уязвимое место. Некоторое время в роще царило молчание. ОН мог только догадываться, что происходит с ней.

Наконец она заговорила, и доверила ему больше, чем ОН когда-либо мог предполагать. ОН попытался объяснить это СЕБЕ. Как бы ни восхитило ЕГО то, что ОН услышал, ОН оставался начеку. Может быть, она испытывает ЕГО? Чего она от НЕГО ждет? Думает, что сможет таким образом заставить ЕГО изменить свои планы?

— Теперь ты понимаешь, почему в Нангоге не может быть войны?

ОН раздраженно скривился. Что это за фарс!

— Зачем вы спрашиваете, когда легко можете читать мои мысли?

— Я никогда не стала бы так поступать! — Она казалась удивленной и немного обиженной. — Это противоречит этическим правилам, которые мы установили для себя. Какую же свободу мы оставим своим детям, если будем читать их мысли?

— Никто из вас не использует этот дар? — ОН не верил своему счастью. Она не использует свое самое могущественное оружие!

— Это противоречит нашим принципам.

ОН подошел к ней. Все тревоги были отброшены.

Нападение было быстрым и решительным. ОН провел клинком, выкованным девантарами, по ее горлу. Тем кинжалом, украденным у бессмертного Аарона, когда тот падал вниз.

В напряженном ожидании ОН наблюдал за тем, как альвийка рухнула на колени. ОН не знал, действительно ли она смертна. Чтобы быть уверенным до конца, ОН вонзил кинжал ей в грудь. Вдавил клинок в тело по самую рукоятку туда, где у эльфов было сердце. Есть ли у альвов сердце? Этого ОН не знал. ОН вытащил клинок из ее тела.

Она стояла на коленях перед НИМ. В ужасе смотрела на НЕГО снизу вверх. ОН ударил снова. На этот раз в глаза. Не мог выносить этого взгляда. Упрек, удивление и, ужаснее всего, разочарование. Альвийка ошиблась во всем. Все они ошиблись. Это не правление! Народы Альвенмарка — их дети! Им нужно руководство, чтобы развиваться, чтобы стать взрослыми. Эта свобода без границ — слишком много для них. В принципе, они предпочитали, чтобы ими руководили. И это руководство они получат в будущем.

Краем глаза ОН заметил движение. Среброязыкая! ОН хотел произнести слово силы, чтобы заставить ее замереть в воздухе. Оно уже вертелось на губах... Но тут же одумался. ОН не должен произносить здесь заклинаний, по которым легко можно определить, кто на самом деле их произнес.

ОН обернулся. Цветочная фея пыталась бежать. Улыбнувшись, ОН поднял камень. Глупо было создавать столь маленькое и хрупкое существо. ОН настиг ее на лету. Камень раздробил ей крылья.

ОН подошел к ней и поднял кончиками пальцев. Нельзя ее оставлять. Камень ОН отшвырнул прочь в заросли ежевики. Цветочную фею положил в один из больших карманов своей одежды. Нужно спешить. Альвийка мертва. Может быть, ее братья и сестры почувствовали ее смерть?

Он произнес слово силы, сплел чужое, новое заклинание, которое испробовал на самке мамонта. Мимоходом спрятал окровавленный кинжал за поясом. Тело окутал слабый туман. Он был очень похож на тот туман, что окутывал мамонта, несмотря на то что она обладала божественными силами.

Наконец остался лишь камень. Совершенно лишенный магической ауры и меньше того камня, который остался после самки мамонта. ОН поднял его, повертел в руках. ЕМУ все еще не верилось, что восстание против ЕГО создателей удалось. Это было настолько легко!

ОН неуверенно поглядел на серебряный свет под растущим неподалеку дубом. Луч света из другого мира. Манящий... Он вынул Среброязыкую из кармана. Она еле шевелилась у него между пальцами. С губ капала кровь. Жизнь покидала ее. ОН швырнул ее в Лунный свет. Словно поддерживаемая невидимой рукой, она проплыла с перебитыми крыльями посреди серебристой полосы света. Вместо боли на лице ее теперь отражалось восхищение. Что она видела? Фея медленно поблекла, словно тень, когда солнце исчезает за облаками.

Эту тайну ОН не станет исследовать! С неохотой отвернулся. Трудно было противиться соблазну. Как ей удавалось жить здесь? Как бы там ни было, ОН ушел бы в тот мир.

Подавленный, ОН стал возвращаться к магическим вратам. ОН должен стереть свой след, должен пройти через множество Ьвезд альвов. Первое путешествие приведет ЕГО в систему пещер карликов.

Испытав мимолетный приступ грусти, он обернулся. Ему показалось, что рощица лишилась своего блеска. Часть красоты оказалась вырвана из ткани мира. Навеки. Нет, такие мысли слишком сентиментальны!

Правители не могут позволить себе такой роскоши.

А ОН был правителем.

Артакс оглядел колонну священнослужителей, которых в цепях проводили мимо него. Их было больше, чем тогда, когда они все стояли на утесе.

— Где Абир Аташ?

Джуба, стоявший рядом с ним в облачении военачальника, странно посмотрел на него, а затем пожал плечами.