— Дура, сука, — бормотал он, вздрагивая от трескаавтоматных очередей и осколков стекол. Он вытащил из сейфа свой «дипломат» итеперь волочил за собой тяжелый чемоданчик, набитый деньгами. Здесь был егонеприкосновенный запас, миллион долларов наличными, которые он всегда держал всейфе.

Трое его телохранителей продолжали держать оборону,отстреливаясь от нападавших, коща Хорьков наконец дополз до дверей, выскользнулв коридор и распластался на ковре, тяжело дыша. В этот момент кто-то наступилему на руку. Он чуть не вскрикнул от боли и поднял голову. Это была Маша.

— Сучка, — закричал он, но тут же осекся. Онадержала в руках его пистолет, который обычно хранился в спальне, в тумбочкерядом с кроватью.

— Лежи спокойно. Хорьков, — посоветовала она,продолжая давить ему на правую руку. Он застонал, выпуская из рук «дипломат».Она наклонилась, подняла его.

— Сволочь, — убежденно сказал он.

— Дурак, — сморщилась Маша, — а то ты мнеочень был нужен. Со своей вечной жадностью и вонючим ртом. Тебе нужно лечитьзубы. Хорек, не забудь об этом. — Она убрала ногу с его руки и прошладальше.

— Стой, — рванулся он вслед за ней.

— Без глупостей, — обернулась она к нему, —иначе я буду стрелять.

— Ты не уйдешь с дачи, — прохрипел он, бледный отбешенства. Особенно неприятно для него был даже не украденный миллион, а ееупоминание о запахе изо рта.

— Сейчас тебя подстрелят. Хорьков. Они пришли затобой, — презрительно сказала Маша, направляясь в другую комнату. Ее дажене пугали автоматные очереди.

— Ведьма, — прошептал Хорьков, — будь тыпроклята.

— Прекратить стрельбу, — услышал он чей-то громкийголос и обернулся к дверям. Вероятно, со стороны нападавших должны былипоследовать какие-то предложения.

— Прекратить стрельбу, — повторил тот же голос.

Когда Хорьков вновь повернулся к Маше, ее уже не было вкоридоре. В этот момент прекратили стрельбу. Он открыл дверь в кабинет. Снизу,с первого этажа, раздался крик одного из его телохранителей:

— Они хотят, чтобы мы сдались.

— Нет, — крикнул Хорьков, — нет. Подождитепока, пусть они дадут нам время подумать. У вас есть лишнее оружие?

— Есть.

— Принесите мне пистолет. И скажите, чтобы они дали намдесять минут на размышление.

Телохранитель пошел к дверям и прокричал указания хозяина, адругой начал подниматься с пистолетом на второй этаж. Хорьков выхватил оружиеиз его рук и бросился в спальню, где скрылась Маша. Он вошел, когда онаодевалась. Пистолет лежал на кровати. Хорьков усмехнулся и, направив на нееоружие, сказал:

— Как ты была с куриными мозгами, так с ними иосталась.

Женщина вздрогнула и обернулась к нему. Потом увидела оружиев его руках, бросила взгляд на свой пистолет, лежащий далеко на кровати, ипродолжала спокойно одеваться, словно ничего не произошло.

— Где деньги, сука? — спросил он, сжимая в рукахоружие.

— Не будь дураком. Хорьков, — презрительно сказалаона, — не вздумай стрелять. Дом все равно окружен, и у тебя нет шансоввыбраться отсюда. А тебе еще впаяют за убийство. И тогда тебе точно светит«вышка».

— Я тебя убью, — решительно сказал он.

— Ага. Попадешь в тюрьму, потеряешь деньги и вдобавокпойдешь под расстрел. Ты этого хочешь?

— Где мои деньги? — закричал изо всех сил Хорьков.

Один из его телохранителей стоял на втором этаже, двое, чтоуспели забежать в дом, были на первом, но все трое слышали его истерическийкрик. Стоявший на втором этаже даже поморщился. «Нашли время базарить, —раздраженно подумал он. — Я тут стою, жизнью рискую, их защищая, а они тамругаются».

Хорьков, поняв, что она не боится, и не решаясь стрелять,рванулся к Маше. Он схватил ее за волосы и несколько раз сильно ударил по лицурукояткой пистолета. Она вскрикнула. Из разбитой губы потекла кровь.

— Предлагаем вам сдаться, — крикнул Машков,стоявший у автомобиля. — У вас нет никаких шансов. Не нужно усугублятьсвою вину.

Женщина, осев на пол, тихо стонала. Хорьков поднял ее заволосы, рванул к себе.

— Куда дела деньги? — опять закричал он, но онатолько покачала головой. Он толкнул ее на пол и бросился к шкафу, переворачиваявсе вверх дном. Но в шкафу «дипломата» не было. Он начал смотреть в тумбочках,перевернул матрас, надеясь найти там похищенные деньги.

— Куда спрятала деньги? — непрерывно орал он.

— У вас осталась одна минута, — раздалось снизу.Он вдруг успокоился, сел на пол рядом с ней, повернул ее голову к себе.

— Слушай, — примирительно сказал он, — тыправильно сделала, что спрятала деньги. Скажи, куда ты их положила?

Она приподняла голову и чуть улыбнулась, вытирая кровь.

— Пойми, — говорил он, тяжело дыша, — насотсюда сейчас заберут. Надолго заберут. А деньги пропадут. Скажи, куда ты ихположила? Я их не трону, честное слово. Только скажи, где они.

Она по-прежнему молчала.

— Скажи, — зверея, сказал он и снова сильно ударилее по лицу. Она застонала, но по-прежнему молчала.

— Пропадут ведь деньги, — почти простоналон. — Неужели не понимаешь, что пропадут? Они ведь здесь такой обыскустроят и все найдут.

— Ваше время истекло, — раздался голосМашкова. — Сдавайтесь.

— Сдаемся, — крикнул стоявший на втором этажетелохранитель. Он по-прежнему слышал крики хозяина, и это его окончательновзбесило. — Мы сдаемся, — решительно заявил он.

— Сдаемся, — закричали и другие телохранители,укрывшиеся на первом этаже. Оба понимали, что глупо сопротивляться дальше.Иначе их просто расстреляют. Сотрудников ФСБ было слишком много, и все троеоборонявшихся видели, что у них нет никаких шансов.

Они начали выходить из здания, бросая оружие. Хорьков понял,что это конец. Он снова подскочил к женщине. Ткнул пистолет ей в грудь.

— Мне терять нечего, — быстро сказал он, —все равно деньги пропадут. Только и ты ими не воспользуешься. Я тебя, стерву,все равно убью.

— Тогда вообще ничего тебе не останется, —прохрипела она. — Дурак, я беременная. От тебя беременная, меня в тюрьмунельзя сажать. Сразу выпустят или маленький срок дадут. А я твои деньгисберегу.

— Врешь, — прохрипел он, — ты же мне вХельсинки неделю назад говорила, что у тебя месячные и ты со мной не можешь.

Она усмехнулась разбитыми губами.

— Просто хотела, чтобы ты от меня отвязался. Я уже тримесяца, как беременная.

Он отпустил пистолет, посмотрел на ее разбитое лицо.Недоверчиво покачал головой. Потом поднялся.