нескольких сотен лет. Как ты уже можешь догадаться, им удалось его найти. И, конечно же, не без помощи моего на тот момент юного и переполненного энтузиазмом отца. Но, к сожалению, нашли его несвоевременно – лишь через пару месяцев после смерти молодой Сэди Форбс. Отец так отчаялся, что пообещал себе ни при каких обстоятельствах не принимать этот темный дар, потому что не хотел проживать вечность на земле без любви всей своей жизни. Но своим детям Густав Мортис наказал принять участие в обряде и тем самым продлить жизнь бог знает на сколько. Пока папа был жив, мои старшие братья и Алессандра поочередно прошли обряд и приняли созданный «темный» эликсир, который впоследствии мы стали заменять вампирской кровью.

Я же принял ее только после смерти папы и моей мамы Элеоноры, которая до последнего дня своей жизни пребывала в неведении, что на самом деле происходит в нашей семье. На моем обращении настоял Себастьян, подкрепив свою философию тем, что моя молодость и красота останутся со мной навсегда.

Хоть у нас и не было выбора, знаешь, я ни о чем не жалею и очень благодарен отцу и Форбсам за то, что они подарили нам возможность существовать вне времени и посмотреть на все так, как не смотрел еще ни один живой человек. Все эти сто двадцать лет мы жили в свое удовольствие, не зная никаких бед и болезней.

– Аллан, – спустя долгие минуты молчания отозвалась Мелинда, в ее голосе слышалась небольшая дрожь, – сколько тебе лет?

– Меня обратили за неделю до моего двадцатитрехлетия. Скоро исполнится ровно сто двадцать три года с тех пор, как это произошло. Ты просто не представляешь, как быстро летит время, Мелинда. А человеческая жизнь такая короткая, что я не представляю, как люди могут что-то успевать за столь незначительный срок. Что такое семьдесят лет в сравнении с этим бесконечным источником возможностей, которым я наделил тебя? Поверь мне, придет час, и ты не пожалеешь о моем подарке. Более того, я уверен, ты будешь благодарить меня за столь замечательную возможность прожить жизнь так, как ты и не мечтала.

– Но… Но мне придется пить кровь?

– Да, придется делать это ради того, чтобы сохранять вечную молодость и нечеловеческие способности. Но на самом деле все не так плохо, как ты себе представляешь. Мы питаемся не только кровью, но и обычной едой, которую так любили при смертной жизни. Мы, можно сказать, такие же люди, только живем в разы дольше и счастливее, а еще можем позволить себе все, что захотим. Никаких болезней, уродств, патологий. Эта кровь, Мелинда, оживляет, воскрешает, дает тебе второй шанс. Если бы не она, ты бы умерла еще тогда, когда отдернула штору в своей комнате.

Аллан заметил, как сильно у девушки дрожат губы.

– З-значит, в-вампиры и вправду г-горят на солнце?.. – сбивчивым шепотом выдавила Мелинда.

– Только до момента, пока не выпьют кровь или же вампирский фермент, который попадает в кровь вместе с укусом, полностью не выйдет из организма. На это уходит обычно около полуторы-двух недель. Убить вампира, к слову, может только огонь и освещенное определенным ритуалом серебро, ничто другое не может лишить нас жизни.

– Н-но почему я стала такой? Как это произошло?

На этом вопросе Аллан замялся, после чего посмотрел девушке в глаза.

– Это произошло в ту ночь, когда ты бродила по дому и искала комнату своей мамы.

– Но я ничего не помню! – недоуменно воскликнула девушка. – Я лишь помню, что встретила Бенджамина… И ту боль… Господи, да что произошло? Н-неужели он меня укусил?

– Когда Бенджи обнаружил, что ты стоишь возле комнаты своей мамы и вот-вот ворвешься туда, то весь перепугался. Моего брата сбил с толку тот факт, что обретенными знаниями ты можешь поставить под угрозу весь наш род. Видишь ли, Себастьян заверил его, что он изначально не собирался обращать Клару, просто так сложились обстоятельства, и он решил спасти ее от смерти. Однако на твое обращение он не согласился бы точно, поэтому, скорее всего, Бенджамин бы просто убил тебя в ту ночь, – Аллан ласково улыбнулся. – Но как ни странно, в этот момент мне удалось оказаться в нужном месте. Я как раз направлялся в библиотеку, чтобы поговорить с Бастьяном, так как думал, что он сможет все объяснить. Когда я подходил к библиотеке и уже заворачивал за угол, то представшая перед моими глазами картина повергла меня в шок. Я видел, чем могла обернуться вся эта ситуация на лестнице. Видел, как хищно смотрит на тебя мой старший брат, и понимал, какие мысли роятся у него в голове. Не давая знать о своем присутствии, я бегом бросился к тебе и, обогнув Бенджамина, укусил в шею, пока ты стояла лицом к двери.

– Аллан…

Девушка произнесла имя парня со слезами на глазах. Она дрожала от ужаса. Отчаяние, гнев, боль – все эти эмоции отражались на лице Мелинды, напомнив Аллану состояние матери после смерти отца.

Желая вновь установить над ситуацией контроль, юноша придвинулся к девушке ближе, взял за руку и полушепотом сказал:

– Мелинда, я хочу, чтобы ты поняла, насколько сильно я люблю тебя. Поверь, я бы никогда этого не сделал и уж тем более не стал причинять боль, если бы твоей жизни не угрожала страшная опасность, – Аллан пытался достучаться до рыдающей девушки. – Бенджамин хотел убить тебя и тем самым избавиться от реального свидетеля того, что в действительности происходит у нас в поместье. Заглянув в ту железную дверь, ты запросто могла раскрыть нашу тайну всему смертному миру, и тогда нашей семье пришел бы конец. Мой старший брат подобен мистическому церберу, охраняющему сокровища и сопутствующие им тайны. Пойми же, я очень дорожу тобой и ни за что бы не допустил, чтобы кто-то лишил тебя жизни. Ты была смертным человеком, а твоя мама уже обращалась в вампира…

– Что с моей мамой?! Что вы с ней сделали?!

Аллан собирался в деталях рассказать свой план, но Мелинда разрушила его идеальную вымышленную картину своим резким вопросом. Безумие отразилось в ее зеленых глазах. Аллан тут же осознал, какую чудовищную ошибку совершил, – в очередной раз упомянул о ее матери. Вместо того, чтобы ответить, Аллан молча смотрел на свою любимую, совершенно не понимая, как он может изменить ситуацию в лучшую сторону.

– Мелинда, все, что ты сейчас услышала, – чистая правда. Но прости, сказать ничего больше не могу, потому что завтра вечером ты сможешь увидеть все своими глазами.

– Да что, черт