– Некоторое время назад мы с вашим помощником начали один небезынтересный разговор, но, к сожалению, не успели закончить. Кстати, берегите его. Очень способный молодой человек. Надеюсь, вы исполните мою просьбу, граф?

– Да, конечно, – в полнейшем замешательстве пробормотал его сиятельство, после чего император попросту развернулся и неспешно удалился в сторону экипажей, оставив всех нас изумленно смотреть ему в спину.

Черт побери. Что это вообще такое было?! Пришел, ошарашил донельзя, наговорил каких-то непонятностей… и вот теперь уходит?! Просто так?! Ни в чем меня не обвинив, не поспорив, не убив и даже по морде для острастки не надавав?!

Я был в его глазах предателем, который отказался выполнять взятые на себя обязательства. Проявил открытое неповиновение и совершил коронное преступление, подняв на императора руку. Более того, после этого я трусливо сбежал, сымитировав собственную смерть вместо того, чтобы остаться и честно принять отмеренное повелителем наказание. И не имеет значения, что его величество был тогда, мягко говоря, не прав и готовился совершить большую ошибку. Закон империи прост: есть император и есть приказ, который я, между прочим, не выполнил. И если мне было суждено умереть во славу короны, пусть даже и по ошибке, я должен был взять и сдохнуть, потому что именно для этого меня и создавали.

Зная о том, насколько ценит Карриан себя и свои интересы, которые очень тесно переплетаются с интересами страны, я мог себе представить, в какое бешенство его величество впал, когда узнал, что его обманули.

И вот он отправил во все концы света своих ищеек… нашел меня… приехал сам, хотя проще было пристрелить на месте или велеть, чтобы предателя-тень силком приволокли пред его темные очи. Однако вместо того, чтобы высказать то, что накопилось за два с лишним года… сполна утолить жажду мести и собственноручно поставить точку в этом больном вопросе, он… просто уходит?!

– Всего доброго, господа, – вежливо попрощался господин военный инспектор, разрушив воцарившуюся неловкую паузу.

Его сиятельство скомкано попрощался. Выбитый из колеи не меньше него губернатор тоже раскланялся. Ставшие свидетелями непонятной сцены господа военные привычно сделали вид, что ничего особенного не случилось. Один за другим гости потянулись к воротам, что-то вполголоса обсуждая и рассеянно поглядывая по сторонам. Вместе с ними ушел и граф – провожать гостей, как требовал долг гостеприимного хозяина. Потом господа проверяющие загрузились в кареты. Те потихоньку тронулись с места. Кавалеристы из числа охраны дружно пришпорили коней, окружая кортеж со всех сторон. Его сиятельство отступил ближе к воротам, чтобы не попасть под клубы взвившейся в воздух пыли. Караульные на стенах дружно отдали честь. Довольный уходом чужаков Черныш за загородкой радостно осклабился…

А я все стоял и смотрел вслед стремительно уносящимся экипажам. И в моей душе все отчетливее зрело подспудное, совершенно оправданное, но на редкость скверное предчувствие.

* * *

Как я прожил эту неделю, можно было описать всего одной фразой: как в тумане. Некстати заволновавшаяся печать, словно отрываясь за тихие деньки, тревожила меня ежеминутно. Несильно, но так, что я ни на миг не забывал, что виделся с императором. И так, чтобы я вспомнил… все, что со мной произошло на Тальраме. Все, что я видел, чувствовал и знал во дворце. Наши поединки. Совместные завтраки. Долгие часы утомительных аудиенций. Напряженные совещания после каждого из случившихся покушений. И особенно разговоры… те самые бесценные часы абсолютного доверия, которое, пусть и недолго, но тем не менее было.

Два дня, которые мы успели провести в Ойте перед отъездом, пролетели быстрее, чем один миг. Я прожил их, пребывая в каком-то дурмане. Параллельно переругивался с печатью. Обдумывал ближайшее будущее и заодно разбирал свои вещи, которых за два с половиной года накопилось на удивление много.

Часть из них я сдал на хранение Надиру, тем самым озадачив его донельзя. Что-то подбросил кузнецу. Мелочь раздарил друзьям-товарищам. Вечером накануне отъезда придирчиво оглядел выделенную графом комнату, в которой так долго жил, и остался вполне доволен: кровать, тумбочка и полка над ней оказались полностью обезличены. Так что после моего отъезда никто не сможет сказать, что именно я не так давно занимал это место.

– Ты собираешься, будто в последний раз, – подколол меня Эрт, зайдя поутру и заметив, как тщательно я застелил койку. – Эй, Аш! Ты что, оглох?

Я лишь приветливо кивнул другу, закинул на спину перевязь и, подхватив совсем небольшую сумку, вышел во двор. Сверкающий лысой макушкой Атис, по привычке прицепившись со своими шуточками, озадаченно замер, когда я вместо ответа хлопнул его по плечу и прошел мимо. Вышедший из донжона граф окинул меня внимательным взором. Естественно, заметил, что взял я с собой подозрительно мало вещей, однако ничего не сказал. И лишь когда мы под настороженным взглядом Надира выехали за ворота… когда, добравшись до первого холма, я ненадолго остановился и бросил на сияющий замок пристальный взор, командир напряженно бросил:

– Аш, с тобой все в порядке?

Я, не оборачиваясь, кивнул.

– Ты в последнее время сам не свой… и мне очень не нравится твое настроение.

– Все в порядке, милорд, – ровно сказал я, поднимая на графа спокойный взгляд. – Я в норме. Но есть вероятность, что обратно вы поедете один.

Его сиятельство нахмурился.

– В каком смысле? У тебя неприятности?

– Я бы так не сказал.

– Тогда в чем дело? Почему у тебя такое лицо, словно ты со всеми нами уже попрощался?

Я так же спокойно отвернулся.

Да. Попрощался. Даже оставил сувениры на память тем, кому смог. А Надиру – еще и короткое письмо, чтобы он не думал, что я так просто взял и всех бросил. Кто бы что ни говорил, а Ойт стал для меня настоящим домом. Поэтому сегодня я хотел запомнить его именно таким – чисто вымытым, украшенным разноцветными лентами и флагами. Немного фэнтезюшным, но ярким, подсвеченным с востока теплыми солнечными лучами. Таким, чтобы при воспоминании о нем перед глазами вставала именно эта картина, потому что ничего другого об этом месте я помнить не хотел.

– Та-а-ак, – еще больше нахмурился его сиятельство, решительно развернув коня. – И как я должен это понимать? Аш, в чем дело? Мне показалось, или это связано с тем рино… как его там… аль Каром?

– Не исключено, что вы правы. Как я уже сказал, существует серьезная вероятность, что я навсегда покину Карраг.

– Из-за него?

– С ним.

Его сиятельство на мгновение замер. А потом его лицо чуточку разгладилось.

– Он что, предложил тебе работу?

– Не совсем, но думаю, что приму его предложение.

– Так ты поэтому до сих пор не подписал бумаги?

Я только улыбнулся и, дернув за повод, кивнул в сторону пустой дороги.

– Поедемте, милорд. До Трайна пусть неблизкий, а у нас в запасе всего четыре с небольшим дня.