— Ты отправил ей бумажное письмо!

— Ты все еще пользуешься тетрадями и чернилами. Ты читаешь печатные книги. Чем тебя так удивляет бумажное письмо?

— Если в твоих темных веках, откуда ты вышел, пишут письма, то мы сейчас общаемся в сети!

— Будь моя воля, никто бы не писал даже писем. Мы полагаемся на слова и забываем, что сами люди куда важнее слов.

Ноздри Шеннона раздувались, как у быка на родео. Он настолько зол, что если бы Шелдон подставил ему шею, Шеннон бы вцепился бы в нее зубами, вгрызся в бледную плоть и разорвал, не услышав бы ни одного хриплого вздоха.

— Она расстроилась из-за тебя, — процедил Шеннон.

— Ливье тоже расстроилась, но она не ревела перед другими и не качала права. Она просто ушла.

— Потому что она преподаватель!

— Потому что она сильная и поняла, что сильный человек уйдет молча. Совсем не как Руби.

Шеннон долго молчал.

— Хочешь показаться рыцарем? Хочешь ее порадовать? — проговорил Шелдон, снял очки от солнца и убрал их в карман брюк.

— Ты…

— Давай, покажи ей, что слабость женщины — это прекрасно. Ты же так думаешь?

— Ты…

— Почему ты забрал у нее шанс поквитаться со мной? Она бы сама хотела высказаться. Вот же, стоит сзади. Ты знаешь это, но ты не зовешь ее сюда. Ты хочешь сам надавать мне. Потому что боишься, что если это сделает она, смысл в тебе потеряется.

— Заткнись!

— Ты ведь мужчина, да? Ты ведь хочешь всегда быть первым, во всем первым, даже когда ты не можешь быть таким. Кулаки и грубые слова? Ты выбрал себе такую роль? Какую выбирали тысячелетия назад? А почему бы не дать ей шанса отомстить мне? Почему ты решил за нее?

— Я защищаю ее.

— Ты красуешься, а не защищаешь. Где же твоя сила любви, когда она так нужна? Почему не даешь Руби высказаться? Я бы уважал ее, если бы она сама пришла ко мне. Я бы взял слова назад.

— Врешь.

— Ты уже не узнаешь, что бы было, если бы ты разрешил Руби сделать шаг ко мне. А она ведь могла, еще в первый год могла, когда у нее был такой шанс.

Шеннон сжал кулаки. Шелдон опустил взгляд, посмотрел на них. Улыбнулся.

— Ненавидишь меня? — спросил Шелдон. Шеннон ответил ему хриплым выдохом. — Так ударь.

— Ударить? — процедил Шеннон и сделал шаг к Шелдону.

Тот не пошевелился.

— Ударь. Покажи, кто ты, зверь.

— Я человек!

— Ты не человек.

— Тогда кто я?!

— Увидим.

И Шеннон ударил. Со всей силы, размахнувшись, долбанул по щеке Шелдона. Но Лэмб только пошатнулся, даже рук из карманов не вытащил. Тогда Шеннон ударил еще раз и снова — безрезультатно. Шелдон все еще стоял. По его щеке текла кровь — Шеннон рассек ее перстнем. А взгляд Шелдона был спокойный и чуть насмешливый.

Студенты улюлюкали, хлопали. Все взгляды и восхищения обращены к Шеннону. Глаза Руби — особенно. Она была готова расплакаться. Смотрела на него как завороженная и молчала. Чувства клубились в ней, но ни одного не могло выбраться из оцепеневшего тела. Человеческое засыпало. Кажется, оно осталось в лесу. Оставалось только социальное.

— Я тебя ненавижу! — прохрипел Шеннон.

— Покажи, как ты меня ненавидишь.

Шеннон с размаху ударил врага в подбородок. Ударил, но, как на зло, ничего. Шелдон пошатнулся, схватился за подбородок, отошел на полшага, но потом снова выпрямился и посмотрел на Шеннона.

Толпа взвыла. Казалось, еще немного, и просыплются деньги за ставки.

— Хочешь быть ее защитником? — прохрипел Шелдон, улыбаясь.

Грейс вздрогнула и сжала кулаки в карманах пальто. На зубах Шелдона виднелась кровь. Грейс посмотрела на него и почувствовала привкус железа во рту. Коснулась губ, но ничего. Ее крови не было.

Руки Шеннона дрожали.

— Хочешь? — спросил Шелдон и сделал шаг вперед, улыбнулся, показав кровь на зубах, а потом, к изумлению толпы, рассмеялся. — Так будь им, я разрешаю! — прошептал он так громко, что услышали все на поляне.

Шеннон ударил в последний раз. Так сильно, насколько мог, ударил кулаком, а потом и вторым и, кажется, даже ногой. Шелдон упал на спину, раскинул руки. Ударился головой о мягкую землю, закрыл глаза и — не скорчился от боли даже на мгновение. Просто замер и больше не сказал ни слова. Казалось, умер. Но грудь спокойно поднималась и опускалась. Грейс посчитала вдохи и выдохи. Все в порядке. Он жив. Но каких сил ему это стоило.

Толпа была в восхищении. Кричала, встречала нового Шеннона, Шеннона-защитника, овациями, хлопками, восхищениями. В тот миг для них словно родился герой. К Шеннону подбежала Руби, обняла его и расцеловала. Выглядели они так, словно встретились впервые за долгие годы войны. Впрочем, для них и такое — бойня.

Грейс вдруг вздрогнула, переживания укололи. Она взглядом отыскала Осборна и успокоилась. Он был на прежнем месте, не пошевелился, не пододвинулся, чтобы рассмотреть драку. Грейс улыбнулась.

— Вот ведь идиоты! — рассмеялся Осборн, когда она села рядом. — Представляешь, они тут бойню устроили! Вот тебе и бойцовский клуб, даже приглашения не надо.

— Я уже испугалась, что ты пойдешь посмотреть.

— Боже, Грейс, да зачем мне это? — усмехнулся Осборн и приобнял девушку за плечи. — Мордобой — это жалкое зрелище. Знаешь, в этой ситуации я на стороне Лэмба. Лучше бы посмотреть, как Руби это делала. Было бы справедливо. А то так вышло, словно Шеннон это из жалости к себе сделал.

— Из жалости?

— Ну да. Он тут так как ныл! Боже, слышать надо было. Или не надо. Лучше не надо, жалкое зрелище.

— А когда Лэмб пришел?

— Да недавно. Вот, буквально перед тем, как вы вернулись.

— И сразу начал говорить?

— Нет, он просто куда-то шел, а Шеннон его остановил, позвал. А дальше представляешь, что было. Ой, давай-ка помолчим, герои возвращаются.

Грейс кивнула и села так, словно с Осборном и