Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты уже говоришь обо мне в прошедшем времени, ты в курсе.
— Да.
Нет смысла рассказывать дальше. Все пришло к тому, что у нас было «простое дурачество», и так мы коротали время. А для серьезных отношений… Ну, мы не подходим друг другу. Так мы с ним и разошлись. Я не знала, как объяснить это Джерри и Максиму, и придумала версию с другой женщиной. Даже, наверно, боялась, рассказать все, как есть. После этого я чувствовала себя ущербной и бесперспективной. Что я, как личность, неполноценная и не вписываюсь в те общественные ценности и нормы семейных ячеек, которые все ожидают, и многие хотят. К слову, я первое время не могла выкинуть его из головы и периодически следила за ним в социальных сетях. В итоге, узнала, что у него появился парень — вот такие дела. Думаю, если он и перебрался к Байкалу, то ограничивается одной лишь собакой.
Я решила сменить круг общения. Даже на время забыла Максима и Джерри. И начала крутиться в сообществах феминисток — очень сильно заинтересовалась этим движением. И оно мне помогло встать на ноги в духовном плане и вернуть веру в себя. Больше мне не казалось, что я не подхожу для этого общества. Я поняла, что есть другое общество, где я полезна и желанна — там, где мне хорошо. Я не искала себе там девушку или вроде того — это все стало мне банально неинтересно. Я работала на себя и развивала себя.
А потом у Джерри случилась беда, про которую все уже давно знают, и не смысла рассказывать все по-новому. Затем появилась Катя, и, да, Джерри, наверняка, говорил, что я едва ли не фанатично пыталась их свести. Так вот: я делала это для его же блага. Джерри он такой человек… Он простой, на самом деле. И ему нужна традиционная жизнь. С семьей, честной работой и пользой обществу. Мне так казалось. И кажется по сей день. И только когда в его жизни появился Алекс, мне пришла мысль о том, что Джерри способен и готов на большее. Но стоило тому уйти, мой друг снова стал тем, кем он и является. Видимо, то было лишь влияние Алекса. Нельзя отрицать того, что этот парень чертовски харизматичный. Хоть и тот еще придурок.
После исчезновения Алекса Джерри начал строить свою жизнь, и я заразившись его примером, решила тоже. Начала чаще ходить на феминистские собрание, различные сходки и фестивали. И на одном из них я встретила Грету. Как сейчас помню: из многочисленных колонок заиграла знаменитая песня «Killer Queen» легендарной группы «Queen», и мой взгляд, словно на автопилоте, устремился в ее сторону сквозь толпу. Она старше меня на несколько лет, но выглядела очень юно, словно еще недавно защитила диплом. Высокая, стройная и, возможно, даже, от части худощавая с длинной, будто у лебедя, шеей. Но что примечательнее всего — ее лицо. Оно было необычайно выразительное: гладкая кожа, пышные, будто бы накаченные соком из лепестков роз, губы, небольшой носик, широко посаженые серо-голубые глаза и пышные ярко-красные волосы. Такой цвет еще называют «Индийское лето».
При всей своей очаровательной внешности она была одета весьма просто: темные брюки капри, белая футболка, джинсовая курточка и какой-то неприметный браслет на запястье левой руки. Она постоянно была в окружении других женщин, общалась и смеялась с ними. Тогда мне показалось, что она давно уже ходит по подобным мероприятиям, и я просто ее раньше не замечала. Но я ошибалась; Грета оказалось новенькой в наших рядах; просто очень общительной и открытой девушкой. Поначалу я стеснялась с ней заговорить первой и решила влиться в группу, с которой проводила время она.
Так я узнала, что Грета решила попробовать найти себя в чем-то новом. Очень спортивная: она увлекалась лыжами, роликовыми коньками и даже несколько раз прыгала с парашюта, а в свободное время подрабатывает фитнес тренером на полставки. У нее, кажется, не было ни единого комплекса, и та могла говорить о чем угодно. В том числе и глупых и откровенно пошлых вещах, которые выставляли ее, скажем так, не в лучшем свете. Но при всем при этом она была еще очень начитанной. Читала труды Гуссерля, Хайдеггера и Гегеля. А также увлекалась экзистенциальной психологией. Собственно, последнее стало для нас первичным поводом для сближения.
Первое время мы с ней виделись лишь на сходках. Потом стали гулять по центру, а затем она начала частенько приглашать меня к себе в городок. Да, она жила не совсем в Москве — Красногорск. Чтобы добраться туда я доезжала до станции метро «Мякинино», а там уже она встречала меня. Да, я знаю, что в рамках повествования принято что-то рассказывать про те или иные станции метро или места, которые так или иначе упоминаются… Но я не буду этого делать. В конце концов, мне нечего сказать ни о том, ни о другом: никогда не интересовалась и вряд ли захочу.
Так мы общались больше полугода. Думаю, нет смысла затягивать с историей нашего сближения и перейти непосредственно к тому, что всех и так интересует. Это было зимой. Декабрь 2016 года. Мы с ней гуляли на Воробьевых горах. И вот, сидя на скамейке с горячим какао в руках, который мы купили в кафешке неподалеку, Грета решила мне кое-что рассказать.
* * *
Знаешь, Аня… Когда я была подростком… Ну, допустим, в возрасте пятнадцати лет, то я считала любовь бредом. Нет, не так… Не совсем так. Типо, ну, как бы, это же такая важная штука и вообще капец какое сложное слово — пока сто раз не подумаешь и не скажешь, а до этого еще где-то миллиард лет надо ждать, чтобы убедиться. Ну, знаешь, проверка отношений на прочность, все дела. Еще честь, гордость, предубеждения и прочая хрень.
И я как-то поэтому никогда нормально с должной эмпатией и осознанием не реагировала на заявления категории «Я тебя люблю». Ну, потому что подростки… Все дела… Какая любовь в пятнадцать или шестнадцать. Бла-бла-бла… Дескать, бред это все. И пока в гроб вместе не ляжем, любовь не познается. А потом случилось так, что мне очень сильно начал нравиться один человек.
