друга трутся, вонзятся в его голову, заставляя уши подушкой закрыть. Но это ему не поможет…

Стиснув зубы, вскочит резко мальчик с кровати, мимо родных своих пробежит; с участка, вслепую, куда-то сбежит. Ведомый лишь звуками, очи закрыв, не увидит парнишка рыжий закат. И был бы вечностью этот забег, если не камень. Грохот. Кубарем мальчик куда-то летит. Ушибся ли он? Вполне, но несильно. Стальные колеса больше не преследуют его. Откроет глаза и увидит, что сумерки наступили. А сам он у речки, где друзей искать он хотел. И никого рядом не будет. Лишь тишина.

Внезапно недоумение мальчика звук перебьет. Странный — не людской. Посмотрев вниз, лягушку заметит. Затем еще одну. Солнце совсем пропадет, и со временем целый земноводный оркестр, квакающий в унисон, у ног его соберется. А плач мальчика их песню дополнит. В поздних сумерках поют лягушки. И мальчик, который друзей пытался найти. Он их нашел…

* * *

— Ну, что скажете? — спросил я друзей.

— Воу… — слегка заторможено отреагирует Алекс, а затем добавил, — Не знаю… Честно, мне хочется плакать. А ты что думаешь, Джерри?

— Этот мальчик… Почему-то я вижу в нем себя…

— Мне за него обидно.

— Мне тоже. Он заслуживает, чтобы у него были друзья. Это…

— Несправедливо…

— Мне теперь кажется, Алекс, что этот парнишка и на тебя чем-то похож.

— Почему?

— Не знаю… Ты тоже такой же несчастный не можешь найти себе место. А посему просто бежишь в пучину неизвестного, ведомый отчаянием…

— Получается, ты — моя лягушка?

— Нет. Лягушка — это просто «все равно кто». Тебе не важно, кто будет твоим другом. Тебя волнует лишь то, что тебя могут отвергнуть.

Лицо у Алекса сменилось. А Джерри… «Почему он так к нему жесток? Что произошло между ними. Нет, не важно! Главное не допустить, чтобы те поссорились прямо тут. Надо сменить тему», — подумал я и решил заговорить о своем творчестве, дабы никого из них не приплетать.

— Я рад, что вас тронул мой рассказ. Тогда, я определенно включу его в свою книгу! — сказал я, надеясь, что те зацепятся за эту тему. И я не ошибся.

— Книгу? Дима, ты издаешься? — спросил Джерри.

— Не совсем… Я нашел одно издательство. И хочу в начале нового года выпустить первую книгу. Она будет простым сборником рассказов. В том числе и тех, что я вам зачитывал. А следом у меня в планах выпустить роман.

— А это уже интересно. И долго ты его пишешь? — Джерри снова проявил любопытство. Как ни крути, а он долгое время сам мечтал о подобном — я знал об этом; только ленивый не знал. А Алекс молчал, залипая в одну точку…

— Где-то год… Точно не скажу. Тяжело…

— Как ты решил его назвать?

— В голове крутится название «Четвертая стена».

— Почему именно так?

— Ну, есть же такое выражение, как «ломка четвертой стены». Под четвертой стеной понимают грань между зрителем или читателем и, непосредственно, героями произведения. Это означает, что герои, как бы, могут контактировать с реальными людьми. Честно, не знаю, насколько это эффективно в плане погружения в историю и мир, но должен признаться, что прием оригинальный и интересный. И тут я подумал: «А что тогда остается внутри четвертой стены?» И, мне кажется, что четвертая стена оказывается отдельным измерением преломления обеих сторон, где стирается грань на неком мета-уровне. Где читатели не просто верят, что история по ту сторону реальна, но осознают, что они сами и есть главные герои, а описанная история — их история. Уже нет разницы: где реальный, а где вымышленный мир. Теперь все едино и все по-настоящему.

— Занимательное и символичное описание. В твоем стиле! А про что он?

— Ох, знаешь… Сложно сказать. Произведение довольно комплексное и, структурно, его можно поделить на две части… Если кратко, то это история о двух судьбах, которые сплелись воедино. О жизни, которую разделили два человека, чье прошлое сделало их разными, а будущее до последнего момента будет не определено.

— Джерри… — внезапно заговорил Алекс и тут же замолчал.

— Что?

— А звучит-то как-то знакомо… Помнишь, мы еще гадали, какой была бы книга про нас, и кто бы захотел о подобном писать? Думаю, мы, наконец-то, получили исчерпывающий ответ.

— Ага. Только там две части — третьей быть не надо. Они обе уже были, а эта история уже закончена, и я определенно знаю, какое будущее их ждет, ибо оно уже наступило. Как минимум, для одного из героев.

Сказав эту фразу, Джерри встал с дивана и направился к выходу из квартиры. Он не ждал Алекса — просто взял и ушел к себе домой. «Что же, Дима… Рад был снова встретиться с тобой! Еще увидимся!» — произнес Алекс, выдавливая из себя явно искусственную улыбку. После этих слов он тоже ушел. И с тех пор я больше не видел этих двоих у себя в гостях.

Глава XXII

Меня зовут Анна. И я всегда была частью этой истории. Вечно на заднем плане; персонаж, о котором можно и забыть. Хотя мне казалось, что для обоих мальчишек я сделала что-то полезное. Ну, они тут главные звезды. Так было вплоть до событий лета 2015 года. А затем их история закончилась. Вот и все. И теперь я хотела бы рассказать свою историю. То, о чем никто, наверно, не просил, и, тем более, не ожидал увидеть отдельной частью в рамках общего повествования.

Я понимаю, что я лишь второстепенный персонаж, но вот, что я хочу сказать: мы тоже люди. Я, Максим и даже Настя, о которой Джерри постоянно говорил. И пусть мы части этой большой истории, это не значит, что мы существуем лишь в рамках обозначенных событий. У нас есть свои жизни. В том числе и у меня. Что же… Стоит начать по порядку. Джерри, наверняка, уже успел растрепать о моей подноготной: про мое детство, мать, отца, школу и опыт отношений. И конечно же ему, как мужчине, виднее… Это был сарказм, если что. Конечно, проще поверить этому и принять как есть, мол, вот он — генезис персонажа. А для «Lore» большего и не надо.

Джерри мой хороший друг. Но он сраное трепло. И я знала это. Всегда. Сколько бы он ни пытался казаться молчаливым или угрюмым — все выложит при первой