на призывы и влиять на происходящее. Поэтому кто-то снаружи должен прийти им на помощь, а если такое случается с матерью и ребенком, кто станет спасителем, если не отец?

Когда Красная Шапочка поддается искушению со стороны волка и начинает действовать под влиянием принципа удовольствия, игнорируя принцип реальности, она тем самым возвращается к более примитивной, ранней форме существования. В типично сказочной манере ее возвращение к более примитивному образу жизни описано с преувеличением, вплоть до того что она попадает в утробу. Такое может прийти в голову и замечтавшемуся ребенку.

Но почему бабушке уготована та же участь, что и девочке? Почему с ней происходит то, что можно интерпретировать и как смерть, и как переход на низший уровень существования? Эта подробность соответствует тому, как ребенок воспринимает смерть: умерший более не отвечает на призывы и, скажем так, ни к чему не годен. Но дедушка и бабушка должны быть полезны ребенку: они должны защищать, учить, кормить его. Если же они этого не делают, они переходят на низший уровень бытия. Будучи, как и Красная Шапочка, не в состоянии справиться с волком, бабушка разделяет судьбу девочки[110].

Сказка ясно дает понять, что ни та ни другая не погибают, очутившись в волчьем брюхе. Это очевидно, если посмотреть, как ведет себя Красная Шапочка после освобождения. «Выскочила оттуда девочка и закричала: “Ах, как я испугалась, как было у волка в брюхе темно-темно!”» (124) Тот, кто боится, явно жив: страх свидетельствует о состоянии, противоположном смерти, тогда как умерший более ни о чем не думает и ничего не чувствует. Красная Шапочка испугалась темноты, поскольку ее поведение привело к тому, что она, можно сказать, потеряла совесть — ту составляющую душевной жизни, которая помогала ей видеть все в правильном свете. Приведем и другую параллель: ребенок, поступая неправильно или чувствуя себя оказавшимся вне защиты со стороны родителей, ощущает, что очутился во мраке ночи со всеми его ужасами.

Как в «Красной Шапочке», так и в сказочной литературе вообще смерть героя (мы не имеем в виду кончину от старости, после того как жизнь прожита) символизирует его неудачу. Смерть неудачников — к примеру, тех, кто пытался проникнуть в замок Спящей красавицы до срока и погиб в терновнике, — символизирует, что эти персонажи были недостаточно зрелыми, чтобы справиться со сложной задачей, выполнение которой они опрометчиво (или преждевременно) взяли на себя. Они должны подвергнуться новым испытаниям, которые позволят им вырасти. Предшественники героя, находящие свою смерть в сказке, — это всего лишь незрелые воплощения его самого, отражающие более ранние этапы его становления.

Красная Шапочка, погрузившись во внутреннюю тьму (ей темно, когда она находится в животе у волка), становится восприимчива к новому свету, то есть к лучшему пониманию эмоциональных переживаний, с которыми она должна справиться. Она также приобретает умение отличать тех, кого ей следует избегать, поскольку они (пока что) сильнее ее. Благодаря знакомству с такими сказками, как эта, ребенок начинает понимать (по крайней мере, на предсознательном уровне), что лишь опыт, который мы не в состоянии вынести, пробуждает в нас чувства, с которым нам не совладать. Когда же мы справимся с тем и с другим, нам более не нужно бояться встречи с волком.

Эта мысль подкрепляется концовкой сказки. Красная Шапочка не дает обещания отказаться ни от рискованных встреч с волками, ни от одиноких прогулок по лесу. Напротив, финал исподволь предупреждает ребенка, что, избегая чреватых проблемами ситуаций, он совершит ошибку. Вот как завершается сказка: «А Красная Шапочка подумала: “Уж с этих пор я никогда в жизни не буду сворачивать одна с большой дороги в лесу без материнского позволенья”» (124). Этот внутренний диалог, ставший итогом чрезвычайно тяжелого опыта, свидетельствует: когда Красная Шапочка будет готова встретиться со своей сексуальностью (и мать подтвердит это), встреча эта приведет к совершенно иному концу.

Вопреки требованиям матери и сверх-«я» Красная Шапочка свернула с прямого пути. На тот момент это было необходимо для девочки: благодаря случившемуся она достигла более высокого уровня личностной организации. Полученный опыт убедил ее в том, насколько опасно поддаваться эдиповым желаниям. Гораздо лучше не бунтовать против матери, не пытаться соблазнить и не поддаваться соблазну со стороны тех аспектов мужского, которые пока что представляют опасность, — таков усвоенный ею урок. Вопреки собственным противоречивым желаниям ей следует еще некоторое время довольствоваться защитой, которую обеспечивает отец (соответственно, в этих случаях она не видит в нем соблазнителя). Лучше (как она понимает) «встроить» в собственное сверх-«я» «отца» и «мать», дать их ценностям укорениться и тем самым занять более зрелую позицию: это поможет справиться с опасностями, которые встретятся ей на жизненном пути.

Существует немало современных аналогов «Красной Шапочки». Смысловая глубина сказок по сравнению с тем, что мы наблюдаем в большей части современных произведений для детей, становится очевидна, если сопоставить между собой то и другое. Дэвид Райзман, к примеру, соотнес «Красную Шапочку» с современной сказкой Tootle («Паровозик Тутл»), изданной в серии Little Golden Book тиражом в несколько миллионов экземпляров[111]. В ней идет речь о маленьком паровозе, имеющем черты человеческого существа: он ходит в школу для паровозов, чтобы стать большим локомотивом. Подобно Красной Шапочке, которую мать учит не сворачивать с дороги, Тутлу велели не сходить с рельс. Он также подвергается искушению покинуть их, ведь паровозик очень любит играть в лугах среди цветов. Чтобы не дать Тутлу сбиться с пути, горожане, собравшись, составляют хитроумный план и все до одного участвуют в его выполнении. Когда Тутл в следующий раз сходит с рельс, чтобы отправиться на прогулку по любимым лугам, он останавливается при виде красного флага. Флаги появляются всюду, куда бы он ни поехал. В конце концов он обещает никогда не покидать железнодорожных путей.

С сегодняшних позиций можно расценить эту сказку как пример модификации поведения посредством негативной стимуляции с помощью красных флагов. Тутл исправляется: сказка завершается тем, что он возвращается на правильный путь. Отныне его мечта — вырасти и стать большим локомотивом. Очевидно, главную роль здесь играет назидание, предостережение в адрес детей: «Не сходите с узкой стези добродетели». Но как легковесна эта история по сравнению с волшебной сказкой!

В «Красной Шапочке» рассказывается о человеческих страстях, оральной жадности, агрессии и сексуальных желаниях пубертатного периода. Окультуренные формы орального начала, проявляющиеся у повзрослевшего ребенка (вкусная еда, предназначенная для бабушки), противопоставлены его более ранним формам — каннибализму (волк проглатывает бабушку и девочку). В сказке изображается насилие, в том числе и то, благодаря которому две женщины оказываются спасены, а волк с разрезанным и набитым камнями брюхом уничтожен. «Красная Шапочка» показывает мир вовсе не