Вскоре команда возвращается в уютный дом эволов, на кухню, где из синтезированных тут же ингредиентов Леод выпекает пирог в буквальном смысле на любой вкус, ведь начинки у этого пирога разные: мясные, растительные, смешанные, сладкие, солёные и кисловатые… кое-где обнаруживается и живая начинка, и даже машинное масло. Далее он вкладывает туда кусочки коры с пожеланиями. Радостное поедание пирога превращается и в увлекательное разгадывание отправителей и адресатов всех этих пожеланий, среди которых такие, как «Будь самим собой!», «Пусть мысли твои очистятся (читать интереснее)!», «Улыбайся чаще!», «Не скромничай!»…22

— Предлагаю из-за стола пока не выходить, — обращается ко всем Бастер, когда исчезает последняя крошка от пирога. — Есть у нас, роботов, интересная настольная игра, которая много значит для нашей культуры. Её называют просто игрой в винтики. Звучит просто, но это сложная игра. В винтики обычно играют вчетвером, но можно и втроём, и вдвоём, или, наоборот, впятером.

Тут на пороге объявляется Гном. Сообщив Ксандеру о новом курсе системы Самобыт, он охотно соглашается присоединиться к игре. Получается шесть команд по четыре игрока. Для каждой команды Бастер устанавливает небольшое сферическое устройство — излучатель сложного магнитного поля, наподобие того, который используют в звездолётах. После настройки магнитное поле принимает форму куба, который включает в себя сто двадцать пять кубических же ячеек. Каждая команда обзаводится ста двадцатью пятью винтиками, которые даже не приходится печатать на копипринтере — ведь все они хранятся в особом отсеке корпуса Бастера.

— У некоторых видов существуют подобные двумерные игры, — говорит он. — Здесь нужно расположить пять винтиков в ряд в трёхмерном пространстве. Даже для робота это совсем не просто!

Бастер прав. Кажется, что над столом начинает собираться облако пара от напряжённейшей работы двадцати двух органических, одного полуорганического мозга и одного центрального процессора. Собственно, выиграть, а не довести игру до ничьей, удаётся только Стиву, Млему и, что интересно, вовсе не коренному кибервиртцу Бастеру, а его собрату-киберпанку Джексу.

— Иногда и от органического мозга польза бывает, — смеётся Джекс.

— Да, тот твой ход был совершенно нерасчётным, — признаёт поражение Бастер.

— Ха, если бы двумперцы попробовали в это сыграть, им было бы не до Млечного Пути! — смеётся Райтлет.

— В самой первой партии всегда так, далеко не в каждой команде появляется победитель, — разъясняет Бастер. — Когда втянетесь и прочувствуете всю логику, начнёте выигрывать!

— Хм, отличная игра для, э-э-э, многодечасовых перелётов, — восхищается Айзел.

— Есть ещё одна вещь для долгих перелётов. Особенно для тех, кто хочет поспать в дороге, — усмехается Тикки. — Это наши сказания о героях-первопроходцах. Изначально они были в стихах, но Тримперия всё уничтожила, конечно. Но я одно сказание я в прозе помню. Это о самом-самом первом покорителе миров. История красивая, но, наверное, не для всех. Если захрапите, не обижусь, честно. Хозяев же я попрошу поставить печататься вот такой вот скафандр.

Когда Ксандер и Найя задают нужную программу на копипринтере, Тикки начинает рассказ:

— Давно это было. Клеа тогда ещё в домах из грязи и камня жили, а вместо денег раковины мягкотелов у них были. Жил-был один клеа, звали его Йаффити Фрьотт. Что бы ни было у него, всё ему чего-то для счастья не хватало. А уж чего у него только не водилось! И работа была на зависть — царским извозчиком был, денег — хоть жабрами греби. Дом себе отгрохал — дворец, сам царь дивился. И всё чего-то не хватало. Семьёй обзавёлся тоже на зависть — жена-красавица, мальки-умницы… но не чувствовал Йаффити счастья. Завидовали ему другие клеа, говорили:

— Всё же у тебя есть, чего тебе ещё надо?

Подумал тогда Йаффити:

— Может, не брать, а отдавать надо для счастья?

Так и поступил: дом нищему подарил, работу тому дал, кто о ней мечтал. А семья его после этого и бросила — жить негде, работы нет, зачем ты нам такой нужен. Ещё сильнее опечалился Йаффити, решил уйти от родного побережья подальше. Шёл он, шёл, куда глаза глядят, и не заметил, как высыхать начал. Осмотрелся — а нигде даже лужицы нет! В пустошь зашёл! Вода утекает и утекает, что же делать? Думал Йаффити, думал — и подлетел вдруг к нему светлячок диковинный: одна только голова без тела, шестью крылышками машет. И спросил светлячок:

— Чего хочешь?

Йаффити и сказал:

— Чтоб вода из меня не уходила!

Раз — и костюм на нём оказался, из стеблей каких-то сотканный. Лучше себя Йаффити почувствовал, да только голова у него непокрытой осталась. Вода текла, совсем иссох бедолага. Лёг он наземь, закрыл перепонкой глаза и стал смертного часа ждать. Лежит он, лежит, а смерть не приходит. Открыл глаза — и видит, что он уже не в пустоши, а среди гор высоких! А рядом — река полноводная. Йаффити сразу к ней побежал, сам омылся и костюм намочил как следует. Вот только воздух разреженный был, дышать было трудно. Йаффити не знал, что делать. И вдруг появился перед ним чудик трёхглазый, с двумя ногами, в шаре прозрачном, что прямо в воздухе висел.

— Чего хочешь? — спросил чудик.

— Чтоб дышать легко было! — ответил Йаффити.

Раз — и вырос у него на голове шлем хрустальный. Лучше стало Йаффити, да только мороз крепчать начал. Опять лёг смертного часа ждать, глаза перепонкой закрыл. Ждал, ждал — не идёт смерть. Открыл глаза — а он в пустыне! Жара кругом, песок… не спасал его костюм. И вода опять стала сквозь него уходить. Отчаялся Йаффити. А тут к нему зверёк пустынный прибегает, ушастый, с шестью лапками:

— Чего хочешь?

— Чтоб ни жарко, ни холодно не было! — ответил Йаффити.

Раз — и на костюме какие-то ручки да кнопки появились из металла. Подёргал за ручки, кнопки понажимал — и хорошо стало. Йаффити вздохнул всеми жабрами, да и подумал:

— Вот оно, счастье!

Да не тут-то было! Перепонкой моргнуть не успел — а он уж среди звёзд! Воздух из костюма уходить начал, никакие ручки и кнопки не помогали. Вдруг появилась перед ним рыбина многорукая — почти как клеа, только поменьше, и руки у неё отовсюду росли. Спросила она:

— Чего хочешь?

— Жить хочу! — ответил Йаффити в великом страхе.

Раз — и на костюме у него какие-то шланги, мешки да клапаны появились из кожи и сухожилий чьих-то. И понял Йаффити, что не угрожает ему ничего больше: и давление наладилось, и температура, и метан поступать начал. Хорошо ему стало. Но подумал он:

— А куда же мне теперь деваться? Космос не вода —