музыка для моих ушей, а также часть моей садханы — слушать истории его взаимоотношений с гуру. Мудальяр рассказывал: "Бхагаван никогда не выражал определённых взглядов на этические или мирские вещи, кроме двух исключений. Одним было его полное неодобрение невегетарианской еды, а вторым была его нелюбовь к внешнему отречению — ношению охряных одеяний, бритьё головы, принятие другого имени и санньясы." В 1936 году, сидя в холле в присутствии Бхагавана, Мудальяр остро ощутил, что Бхагаван хотел бы, чтобы он стал вегетарианцем. Хотя Бхагаван не говорил ему об этом, он это почувствовал. Однако, он также помнил, что у него было малокровие, от которого д-р Гурусвами Мудальяр советовал ему есть больше мяса, яиц и печёночного супа. Мудальяр был достаточно откровенен, признав: "Мне также очень нравилась невегетарианская еда, и вот, сидя перед моим гуру, приходит сильный позыв, что Бхагаван хочет, чтобы я стал вегетарианцем." Встретившись с такой дилеммой, он поднялся на гору с Бхагаваном и сказал ему: "Бхагаван, я чувствую ваше влияние на меня, чтобы я стал вегетарианцем, но таково состояние моего здоровья." Бхагаван улыбнулся и сказал: "Вегетарианская пища содержит всё необходимое для здоровья и сил." Мудальяр был очень рад это услышать, и ответил: "Теперь у меня есть смелость, Бхагаван, вступить в этот эксперимент с едой. Я знаю, что смогу прожить, даже питаясь одним воздухом, если вы скажете, что этого достаточно, чтобы поддержать меня." Одной только милостью, сказал он, его здоровье не пострадало от смены диеты, и позже он также не испытывал аппетита к мясу.

Бхагаван сидит на кушетке в Старом Холле

Однажды Мудальяр открыл мне разницу между верой и верованием. "Верование это мысль — 'Я верю в христианство, хотя сам индус'. Вера же совершенна; в ней не возникает вопроса о принятии или отвержении." "Что вы имеете в виду?" спросил я. Он ответил: "Ганешан, если бы Бхагаван показал мне ворону и сказал: 'Вот белая ворона', клянусь, я видел бы только белую ворону. Мой ум не потревожила бы ни одна мысль против. Я бы не стал думать, что никогда не слышал о белых воронах, что это невозможно, или задавать вопрос, зачем Бхагаван так сказал. Это не принятие, потому что это мысль 'Да, если гуру так говорит, это должна быть белая ворона'. Но вера видеть только эту белую ворону." Позицией Дэвараджа Мудальяра была позиция человека, который сдаётся. В сдаче нет 'я'. 'Я' имеет верования и никогда не узнает, что такое вера. С мыслью 'я' мы бы пытались докопаться до логики той 'белой вороны', мы сказали бы: "Это невозможно. Бхагаван бы никогда такого не сказал", или что-то подобное.

Ещё одно драгоценное учение, которое дал нам Мудальяр, это ответ на старинное заблуждение всех духовных ищущих насчёт предопределения и свободы воли. Буддизм, джайнизм, индуизм и другие восточные религии в основном верят в судьбу. Сейчас вы женщина, потому что вам было предназначено быть женщиной, а не потому, что вы это выбрали. Это предопределение. Богатый вы или бедный — это предопределено. Но если всё предопределено, зачем вообще мы должны выполнять духовную садхану? Таким однажды был диалог между Мудальяром и Бхагаваном: "Я понимаю, Бхагаван, что внешние факторы человеческой жизни, такие как национальность, семья, профессия, женитьба, смерть и т. д. — все предопределены в соответствии с его кармой. Но может ли быть предопределена вся его жизнь до мельчайших подробностей?" Бхагаван ответил очень чётко: "Конечно. Что это тело будет делать и через какие переживания ему предстоит пройти — уже определено, когда оно появляется на свет."

Мудальяр не остановился на этом. Он продолжил задавать вопросы: "А как же тогда быть со свободой человека и его ответственностью за свои действия?" Бхагаван, милостиво глядя на Мудальяра, ответил: "Единственная свобода, которая есть у человека, это добиваться и достигать джняны, мудрости, которая позволит ему не отождествлять себя с телом. Человек свободен освободить себя от отождествления с телом, и это единственная свобода, которая у него есть. Отождествляясь с телом, человек не имеет никакой свободы от предопределения. Тело пройдёт через все действия, уже ему предписанные." (Просто мысли "Я не это тело" недостаточно, потому что это всего лишь ещё одна мысль. Вот почему мы должны выполнять садхану. Чтобы отсечь отождествление с телом, мы должны иметь джняну, непоколебимо пребывая в Сердце.)

Преданные и ищущие часто говорили о важности горы Аруначалы, обхода вокруг неё, пребывания вблизи неё. В разное время Мудальяр спрашивал Бхагавана о значении обхода вокруг горы. Однажды Бхагаван сказал: "Обходить вокруг горы очень хорошо для всех. Даже не имеет значения, верит ли человек в эту прадакшину или нет. Как огонь сжигает всё, что его коснётся, не важно, веришь ты в это или нет, также и гора сделает только добро для тех, кто обходит вокруг неё." Однажды Мудальяр пристал к Бхагавану с тем же вопросом, и Бхагаван с улыбкой ответил: "Почему вас так волнуют все эти вопросы об эффективности хождения вокруг горы? Помимо всего того, что вы можете получить или не получить, по крайней мере, вы получите пользу от физического упражнения." Мудальяр начал добросовестно регулярно обходить вокруг Аруначалы, каждый раз спрашивая разрешение Бхагавана. Мастера давал своё согласие посредством вопроса: "Кто ещё идёт с вами?" Мудальяр называл имена своих спутников, если таковые были. Однажды, отвечая на тот же вопрос, он сказал: "Сегодня только Бхагаван сопровождает меня, больше никто." Бхагаван широко улыбнулся и благословил его.

Что касается пребывания возле Аруначалы, Бхагаван привёл санскритский стих из Аруначала Махатмьям, где говорится: "Господь Шива отдал приказ, утверждающий: 'Сим постановляю, что проживание в пределах трёх йоджан (тридцать миль) от горы само по себе достаточно, чтобы сжечь все пороки и даже установить единство с Высшим без какой-либо формы посвящения.'" Превознося этот стих, Бхагаван сказал: "Всё, что находится в, на или около Аруначалы, автоматически освобождается, без необходимости в какой-либо религиозной или духовной практике." Мудальяр, как обычно, настойчиво задавал вопрос: "Как могут преступники, неверующие, животные, птицы, деревья и камни, которые находятся здесь, получить освобождение?" Бхагаван снисходительно ответил: "Кто мы такие, чтобы что-либо говорить, а тем более подвергать сомнению? Это решение самого Тайного Совета!" Во время Британского Режима, который колонизировал большую часть мира, Тайный Совет в Лондоне был высшей судебной инстанцией. Бхагаван использовал этот законодательный термин, потому что Мудальяр был адвокатом. Дэвараджа Мудальяр сказал: "Я адвокат. Чтобы эта истина проникла глубже в моё сердце, Бхагаван использовал термин Тайный Совет