что Кришна Бхикшу был в полном сознании и постоянно повторял: "Рамана, Рамана, Рамана, Рамана". В момент смерти его лицо засияло нежным светом, и он проговорил: "Да, я иду!" Похоже, Бхагаван пришёл забрать его в свои объятия и назад в источник — Аруначалу — так как пространство и время не являются ограничениями для Бхагавана и Отца Аруначалы.

Бхагаван читает гранки

Дэвараджа Мудальяр

Однажды в Старом Холле перед Бхагаваном предстал незнакомец. Бхагаван мгновенно узнал его и представил всем в зале: "Он приходил двадцать лет назад, когда мы жили на горе". Когда Муруганар рассказал мне об этом, я сразу спросил: "Значит ли это, что у Бхагавана феноменальная память?" Муруганар задал мне встречный вопрос: "Разве зеркало прилагает усилия, чтобы отражать? В присутствии джняни, реализованного человека, всё автоматически раскрывается. Во взаимодействии джняни с человеком нет запаздывания или какого-либо иного процесса." Он продолжил: "Будучи джняни, Бхагаван мог безусильно узнать любого стоящего перед ним, кем бы он ни был". Затем он поспешно добавил: "Не путай это с чтением мыслей или ясновидением. Это принадлежит области ума. Реализованный святой вне ума, он в духовном состоянии. Совершенное духовное состояние может включать в себя видимости тела или ума, но никак не наоборот". Сам Бхагаван однажды сказал: " Джняни подобен зеркалу. Что бы ни поместили перед ним, будет отражено в точности, как оно есть".

Каждый преданный, находившийся в контакте с Бхагаваном, играл свою неповторимую роль, продиктованную его характером, и Бхагаван откликался подобным образом. Например, Муруганар видел в Бхагаване Господа Шиву, и Бхагаван относился к нему как к святому поэту-преданному Маникавачакару, сдавшемуся Господу Шиве и жившему много веков назад. Майор Чедвик почитал Бхагавана за мать, профессор Г.В.Суббарамайя мог относиться к нему как к отцу, а мой дед Чинна Свами видел в Бхагаване гуру и Бога. И в то же время не было никакой разницы в любящих объятиях Бхагавана для каждого из преданных.

Был и ещё один преданный с уникальным характером. Он относился к Бхагавану как ребёнок, или новорожденный, который ползёт к своим родителям, чистая невинность. Это был А.Дэвараджа Мудальяр, где 'А' означает Аркот — место, откуда он был родом. В глубине своего сердца, а также в обращении к Бхагавану устно или письменно, он всегда называл его амайяаппа — тамильское слово для мамы и папы. Мудальяр называл себя Рамана Сэй, ребёнок Раманы. Бхагаван тоже относился к нему как к ребёнку. Некоторые из старших преданных не одобряли Дэвараджа Мудальяра из-за этого детского, хоть и невинного, подхода.

Тем не менее, Мудальяр был воплощением сдачи. Бхагаван говорил: "Есть два пути осознать истину. Спрашивать 'кто я?', преследовать эго в его источник — Я — и дать ему раствориться там. Второй путь это сдаться, сдать своё эго Высшему, которое есть состояние 'Я ЕСТЬ' внутри вас". Жизнь Мудальяра также служит примером ещё одного учения Бхагавана, которое гласит: "Усилия преданного и милость гуру синонимичны и единовременны. Между ними нет временного промежутка. Когда человек делает усилие, в тот же самый момент активируется милость. Усилия ищущего и милость Бога — синонимы". (В сущности, Бхагаван делал ударение на том, что усилие само по себе существует только благодаря милости).

Дэвараджа Мудальяр был в связи с Бхагаваном около пятидесяти лет. Ему довелось насладиться этой связью, вероятно, дольше, чем другим преданным. В 1900 году, через четыре года после прихода Бхагавана на Аруначалу, сотни людей прибыли в Тируваннамалай на праздник Картикай Дипам. Среди них был Дэвараджа Мудальяр. Хотя Бхагаван в то время был полностью погружён в Я и сидел с закрытыми глазами, его милость снизошла на Мудальяра. Из сотен людей, находящихся там, Мудальяр был очарован этим молодым Свами. В 1914 году он вновь посетил Аруначалу, уже будучи известным адвокатом в Читтуре. Бхагаван теперь жил в пещере Вирупакша. В то время путешествия были весьма утомительны. Ведомый своей преданностью, Мудальяр приехал в Тируваннамалай снова в 1917 году. Тогда Бхагаван жил уже в Скандашраме. Он испытал милость Бхагавана, и почувствовал, что должен сдаться и молиться ему. Он вернулся, полностью уверенный, что это был мастер, которому он должен молиться. Он молился внутри и никогда вслух.

Между 1918 и 1922 годами он не мог посетить Бхагавана из-за профессиональных обстоятельств. В 1922 он снова поехал в Тируваннамалай. Бхагаван теперь жил в Раманашраме, состоявшем тогда из нескольких скромных хижин. Он простёрся перед Бхагаваном, в то время как другой пылкий преданный, Рамасвами Пиллай, пел Тируппугал, тамильскую песню своим зычным голосом, в котором тонул непрерывный шум проливного дождя. За обедом было человек пять или шесть. Бхагаван повернулся к Мудальяру и сказал: "Здесь мы придерживаемся характерного меню. Если вы привыкли к чему-то другому, вы можете есть это." Мудальяр принёс с собой чапати, приготовленные с пшеницей. Под взглядом Бхагавана он растаял и присоединился к другим, забыв про чапати.

Мудальяр стал посещать Бхагавана более регулярно и задавал всё больше и больше вопросов. Он поделился со мной одним весьма важным фактом: он был атеистом. Он никогда не верил в Бога, не любил ходить в храмы и глубоко презирал ритуалы. Все остальные преданные, напротив, были искренне религиозны, посещали храмы и говорили о Боге. В 1922 году он выложил свои взгляды Бхагавану. Мастер сказал: "Всё нормально. В этом нет ничего неправильного. Бог всегда внутри вас, разверните свой ум внутрь и медитируйте на осознавание. Этого достаточно."

Я имел честь водить дружбу с этим полным достоинства, но очень простым человеком. Однажды он сказал мне: "Уникальность нашего Бхагавана в том, что он принимает всех такими, какие они есть. Другие гуру ожидают, что человек должен исправиться, или они его исправляют, и только потом принимают его." Он рассказал мне об одном случае, когда однажды он пел песню одного поэта, преданного Господа Муруги. В песне говорилось о том, как Господь Муруга исправил, наконец, певца и спас его. Мудальяр заменил в песне имя Муруги на Бхагавана и начал петь. Муруганар, который при этом присутствовал, тут же стал его распекать: "Вы высоко цените эту поэму, но я не согласен с вами. Она не представляет истинного приятия нашего Бхагавана или его необыкновенной щедрости. Бхагаван никогда не ждёт. Он мгновенно принимает всякого, кто оказывается в его присутствии без каких бы то ни было