Сначала я хотел устроить им засаду, чтобы иметь тактическое преимущество, но потом вспомнил про пустые футляры от оптики, найденные нами на корабле, и предположил, что Айя и Кассий надели термальные очки. Теперь они смогут засечь нас, даже если мы зароемся в снег, спрячемся внутри мертвых зубров или тюленей. Поэтому я меняю стратегию и прошу Рагнара вывести меня на тропу, по которой смогу пойти врагам наперерез и отвлечь их внимание.

Задыхаясь, едва поспеваю за Рагнаром, от ледяного воздуха легкие разрывает кашель. Наконец небольшой отряд Кассия доходит до места, выбранного нами для нападения. Четыре фигуры бегут по краю расселины в леднике на самодельных снегоступах, согнувшись под тяжестью еды и необходимой для выживания экипировки, которую они тащат за собой на санях, сделанных на скорую руку. Все как написано в учебнике легиона по выживанию в экстремальных условиях, пусть скажут спасибо военным школам Марсовых полей. На всех четверых – черные оптовизоры с дымчатыми стеклами. Лица врагов скрыты, неизвестно, с каким выражением они смотрят на нас. Такое ощущение, что они ожидали встретиться с нами на краю снежной равнины.

Пытаюсь понять, кто есть кто. Кассия легко отличить по росту, но где же Айя? Не могу решить, есть еще двое золотых пониже Кассия. И тут я замечаю меч моего бывшего учителя, висящий на поясе одного из них.

– Айя! – громко кричу я, снимаю капюшон тюленьей шкуры.

Кассий стягивает маску. Волосы слиплись от пота, лицо горит. Импульсная перчатка есть только у него, но я знаю, что она вот-вот разрядится, судя по тому, что в последние минуты трупы людоедов попадались все реже. Кассий разворачивает лезвие-хлыст, остальные следуют его примеру. Покрытые застывшей кровью, извивающиеся клинки напоминают длинные алые языки.

– Дэрроу… – бормочет Кассий, недоуменно глядя на меня. – Ты же утонул, я своими глазами видел…

– Я плаваю не хуже тебя, забыл? Айя, – поворачиваюсь я к фурии, – неужели ты дашь Кассию сделать за тебя всю работу?

Наконец она отходит от неизвестного нам золотого, приближается к высокому рыцарю и снимает с пояса веревку, на которой тащила за собой самодельные сани с поклажей. Потом срывает маску-скарабей, открывая нам темное лицо и лысую голову, от которых идет пар. Оглядывает испещренный трещинами снег, скалы и деревья, пытаясь понять, где засада, откуда придет подкрепление. Она слишком хорошо помнит нашу встречу на Европе, но это ей не поможет, ведь Айя понятия не имеет, кто был на борту корабля и уж тем более – кто остался в живых.

– Мерзкий выродок и его верный пес, – мурлычет она, пристально глядя то на меня, то на Рагнара, и тут я замечаю, что ее скарабей совершенно не пострадал, – неужели черные даже не зацепили ее? – Твой ваятель все-таки кое-как сшил тебя заново, а, ржавый?

– Достаточно хорошо, чтобы я смог убить твою сестру, – не удержавшись, ехидно отвечаю я. – Жаль, что на ее месте не оказалась ты! – добавляю я, но Айя молчит.

Сколько раз в моей памяти прокручивались одни и те же кадры: фурия убивает Куинн; а вот она забирает лезвие с мертвого тела Лорна, когда он пал от руки Шакала и Лилат… Глядя на висящий у нее на поясе клинок, я твердо произношу:

– Это лезвие тебе не принадлежит!

– Ты рожден, чтобы прислуживать, а не разговаривать, выродок. Не смей открывать пасть в моем присутствии, – с холодной яростью в голосе отвечает Айя.

Она смотрит на небо. Там, на востоке, у горизонта сверкает Фобос, окруженный вспышками красного и белого света. Космическая битва в полном разгаре, а значит, Севро удалось захватить корабли. Но сколько? Нахмурившись, Айя встревоженно смотрит на Кассия.

– Я ждал этого момента очень долго, Айя.

– А ведь этот когда-то был любимым псом моего отца. – Айя внимательно разглядывает Рагнара. – И что, выродок, ты решил, что меченого можно приручить? А он тебе рассказывал, как наслаждался наградами после боев в Циркаде? Когда стихали аплодисменты, он смывал кровь со своих лап, и отец посылал ему юных розовых, чтобы те удовлетворили его животную похоть. Он говорил, с какой жадностью набрасывался на них? Как пугал их до смерти? – произносит она бесцветным голосом, как будто адски устала от всего этого льда, от этого разговора и от нас.

Она хочет лишь одного: чтобы ей бросили вызов, и мы это сделаем. Несмотря на десятки безжизненных тел черных, которые фурия оставила за собой, ее жажда крови все еще не утихла.

– Ты когда-нибудь видел орудие черного в действии? – продолжает она. – Подумай дважды, прежде чем спускать их с цепи, ржавый! Ты даже не представляешь себе, до чего они ненасытны!

Рагнар делает шаг вперед, сжимая по лезвию в каждой руке, снимает с плеч белый меховой плащ, позаимствованный у пожирателей, и бросает его на землю. Я вдруг думаю о том, как странно встретиться с золотыми вот так – без армий, без флота, в окружении снега и ветра. Сейчас наша единственная защита – тонкие клинки из металла. Необъятная Антарктида смеется над нами, высокомерными карликами, одного ее ледяного дыхания достаточно, чтобы наши крошечные сердца перестали биться, но наша жизнь значит куда больше, чем хрупкое тело, в котором она заключена.

Сделав шаг вперед, Рагнар подает условный знак Виргинии и Холидей, которые прячутся за деревьями.

Только не промахнись, Холидей, только не промахнись!

– Твой отец купил меня, Айя, опозорил! Сделал меня исчадием ада, превратил в вещь, и ребенок внутри меня спрятался. Надежда пропала. Я забыл, кто я такой, – говорит меченый, прикасаясь к своей груди. – Но теперь я снова стал Рагнаром, останусь им навсегда! Я – сын Шпилей, брат Сефи Молчаливой, брат Дэрроу из Ликоса и Севро Барка. Я – Щит Тиноса. Я следую зову своего сердца! А когда твое сердце перестанет биться, презренная, я вырву его из твоей груди и скормлю грифону, который когда-то принадлежал…

Меж тем Кассий обводит взглядом скалистые утесы и узловатые деревья на краю равнины слева от него. Прищурившись, он замечает упавший ствол у подножия одной из скал. Потом без предупреждения бросается к Айе и толкает ее вперед. Та спотыкается, гремит выстрел, и прямо за ее спиной разлетается на части голова последнего оставшегося в живых серого. Пятна крови усеивают снег, а эхо от выстрела Холидей гремит в горах. Кассия и Айю накрывает град пуль, но фурия прячется за третьего золотого. Две пули пробивают плотный полимер скарабея. Кассий перекатывается через плечо и разряжает импульсную перчатку, наведя ее на горный склон. Скалы пылают и взрываются, испаряется снег.

Из-за всего этого грохота звон тетивы едва уловим, но Айя все-таки слышит его и отскакивает в сторону. Выпущенная Виргинией стрела пролетает всего в нескольких сантиметрах от головы фурии. Кассий палит в ту сторону, где укрывается Мустанг, деревья падают, скалы раскаляются добела.

Не знаю, задел ли он ее. Выяснять это некогда, мы с Рагнаром пользуемся моментом, чтобы зарядить оружие, превратить лезвия в хлысты и подобраться к нашим врагам поближе. Кассий оборачивается в тот момент, когда я уже в двух шагах, и стреляет из импульсной перчатки, но та уже почти разрядилась, и я успеваю пригнуться и прокатиться по земле, как заправский акробат из Ликоса. Он пытается пальнуть еще раз, но батарея села после залпа, выпущенного по скалам. Рагнар бросает одно из своих лезвий в Айю на манер метательного ножа. Клинок вращается в воздухе. Айя замирает на месте. Лезвие свистит, фурия резко отшатывается, на долю секунды мне кажется, что Рагнар убил ее, но тут она снова поворачивается к нам, держа оружие за рукоять правой рукой.