– Я тоже никогда тебя не забуду, Тииль.

Он почувствовал, как тело духа тает под его руками.

– Прощай, Рю. Заверши то, что начал Оманоске. Я верю в тебя.

– Прощай.

И дух исчез. Навсегда.

Какое-то время Рю сидел и бессмысленно смотрел туда, где только что сидел его друг. По его щекам бесконтрольно текли слезы, и Рю не пытался стереть их. Он всегда мечтал сделать что-то великое, но не ожидал, что за это придется заплатить такую высокую цену.

Наконец Рю удалось взять себя в руки. Он стер слезы рукавом своей робы. Рука, которую он вчера прокусил, мерзко ныла, но Рю старался не обращать на это внимания. Он вспомнил технику подготовки к бою, которой их учил мастер Роута. «В бою сердце воина должно быть спокойно, а рука тверда», – говорил учитель. Рю закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Когда ему удалось немного расслабиться, он постарался представить свою цель. Как он выхватывает из рук Камиллы ритуальный клинок и одним выверенным движением вонзает его в сердце девушки. Эта картина заставила его вздрогнуть всем телом. Часть его не хотела делать этого, противостояла этому изо всех сил. И Рю направил всю свою волю на то, чтобы подавить эту часть. Он вспомнил решимость Тииля, которая передавалась ему, пока они были едины. Сосредоточил на ней все свое внимания. Вспомнил, зачем делает это, постарался представить все те невинные жизни, которые он сможет спасти сегодня. Затем он обратился к той боли, ярости и ненависти, которую разожгла в нем Камилла своим поступком. Позволил этим чувствам питать свою решимость.

Когда люди Камиллы пришли за ним, в Рю не осталось сомнений.

Культисты привели его к Камилле и бросили перед ней на колени. Рю знал, что так и будет. На лице девушки играла надменная, даже триумфальная улыбка. Она была так довольна собой, что почти светилась. Рю отвратительно было смотреть на нее, но он собрал всю волю в кулак и, подняв на нее глаза, постарался как можно более глупым и томным голосом произнести:

– Ты так прекрасна… Я готов ради тебя на все.

Камилла рассмеялась. И как ей удавалось смеяться так нежно и мило, когда она притворялась простой девушкой-писарем? Сейчас ее смех звучал низко, гортанно и так же надменно, как и все остальное в ней.

– Прикажете связать пленника, Госпожа? – Старший из культистов, кажется, его звали Леб, подошел к Рю с веревкой в руках.

– Не нужно. Я хочу, чтобы он полз за мной на коленях, как и подобает жертвенному животному.

Камилла склонилась к Рю и провела рукой по его щеке. В этом жесте была даже какая-то извращенная нежность. Рю заметил, как расширились ее зрачки. Все это возбуждало ее. Ему стало противно и захотелось отбросить ее руку, но он сдержался. Осталось недолго. Скоро все это закончится навсегда.

– Ты же поползешь за мной, да, Рю?

– Конечно, любовь моя.

Камилла снова рассмеялась и резким внезапным жестом толкнула Рю вниз так, что он потерял равновесие и упал на четвереньки.

– Хороший мальчик! – В ее голосе было столько издевки, что Рю пришлось с силой впиться руками в землю, чтобы сдержать клокочущую внутри ярость. – Леб, все ли готово?

– Да, Госпожа!

– Тогда начинаем. За мной, Рю!

Сжав зубы, Рю на четвереньках двинулся за ней. Он постарался сосредоточиться на том, что ждет впереди. На том, как точным и быстрым ударом в сердце он отплатит Камилле за предательство и унижение, за всю ту боль, которую она ему причинила.

На счастье Рю, лагерь разбили совсем рядом с озером, и ему не пришлось долго терпеть это издевательство. Он не был уверен, что выдержал бы сильно дольше. Часть культистов сперва следовали за ними, но до места они дошли вдвоем. Последним на расстоянии нескольких десятков метров остановился Леб, напряженно следящий взглядом за Рю. Он же передал Камилле небольшой тонкий кинжал с изящным навершием – идеальное оружие для быстрого убийства.

– Сядь там! – приказала Камилла, указывая на камень-алтарь, и Рю поспешил выполнить ее указание.

В прошлый раз ему не показалось: на камне действительно было что-то выбито. Знаки, стершиеся от времени и, возможно, буквы. Но стихия не пощадила их, и сейчас разобрать содержание таинственных письмен не представлялось возможным.

Камилла обошла алтарь по кругу. Положила на него руку и какое-то время стояла так, разглядывая его.

– Ну что же, пора, – бросила она наконец и внезапно наклонилась к Рю.

Прежде чем он успел понять, что происходит, ее рот оказался поверх него. Ее поцелуй не был нежным или сладким, он напоминал скорее атаку, укус. Ее не волновало его мнение, она просто брала то, что хотела. Но, к своему ужасу и отвращению, Рю понял, что ему все еще приятна ее близость.

– Мне даже будет тебя немного не хватать, моя маленькая собачка, – прошептала Камилла, отстраняясь, и провела ногтями по его рубашке. Не в силах противостоять инстинкту, Рю напрягся, но Камилла восприняла это иначе. На его счастье, она была слишком опьянена своим успехом, чтобы усомниться в действии заклятия Оравина.

– А-на-на! – Девушка погрозила ему пальчиком. – Я знаю, что ты всегда готов, но сегодня у тебя другая роль.

Камилла с силой толкнула Рю в грудь, и он пошатнулся, больно ударившись спиной об алтарь. Конечно же Камиллу это не волновало. Она уже перестала обращать на Рю внимание.

– Оравин! – крикнула девушка в пустоту. – Пора!

Рю скорее почувствовал, чем увидел, как вокруг нее заструилась сила. Сила, так зловеще напоминавшая Рю о тьме из его кошмаров. Сила мрачная, злая, но все же невероятно могущественная.

Камилла начала речитативом читать какие-то слова, чуть покачиваясь вперед-назад. Она стояла лицом к озеру, и Рю не мог видеть ее лицо, но он не сомневался, что она улыбается. Слова ее речи, молитвы или заклятья, были ему незнакомы. Иногда ему казалось, что он понимал отдельные выражения, но потом все снова сливалось в монотонное бормотание. Должно быть, Камилла использовала какой-то древний язык.

С каждой минутой окружающее их пространство все больше менялось. Сила, сначала окружавшая лишь Камиллу, постепенно расползалась все дальше. То тут, то там неизвестно откуда взявшийся ветер поднимал пыль, закручивая ее вихрями. Вода на озере пошла рябью, а листва деревьев задрожала. Рю услышал, как кто-то из культистов закричал в благоговении, и боковым зрением заметил, как они один за другим начали падать ниц в религиозном экстазе. И только Леб непоколебимо стоял, не сводя глаз со своей