От следующих слов Ричарда кровь застыла у меня в жилах.

– Отныне и до родов вы будете лежать в кровати. Вы не будете даже выходить из ваших покоев. Будете оставаться там до появления на свет нашего сына. Хватит бессмысленно и глупо носиться галопом по окрестностям, создавая ненужные неприятности и себе, и людям и подвергая опасности себя. Вы совершенно не думаете о нашем ребенке, поглощены только своими безумными затеями.

– То есть вы хотите наказать меня за то, что я пытаюсь спасти жизнь моей подруги? Вы больше переживали из-за потери вашей птицы, чем о судьбе невинной женщины. И в любом случае вы предпочли бы увидеть меня мертвой, не так ли? Без меня вам сразу станет проще жить, и вы сохраните вашу драгоценную дружбу с Роджером. Сможете жениться на Джудит и вообще забыть о том, что я существовала.

Пак начал скулить, и я рассеянно погладила его. Лицо Ричарда исполнилось своеобразной смесью обиды и страдания. Не дожидаясь его ответа, я выбежала из гостиной и закрыла за собой дверь, чтобы он не слышал моих рыданий.

Настал день званого обеда, весь дом, кроме меня, деловито гудел, точно растревоженный улей. И хотя я, следуя приказу Ричарда, оставалась в постели, мое сердце отчаянно колотилось. Узкие тиски боли еще сдавливали мою грудь, узкие, но такие тугие, что на шее усиленно билась жилка.

Мне приснился новый кошмар. Я оказалась в том подземелье, где содержали ведьм. Даже открыв глаза, я видела лишь непроглядный мрак, более черный, чем под закрытыми веками. Слышались звуки капающей воды и чьи-то приглушенные рыдания. Тихо шуршал сырой пол, устланный чем-то вроде соломы, и я предпочла не двигаться. Едва я подумала, что могу умереть от страха, около меня, где-то совсем близко, послышалось громкое чавканье. Но какое-то нечеловеческое… более грубое, может, собачье или какой-то более крупной твари. Я слышала, с какой легкостью вгрызаются зубы в чью-то плоть, и набив целую пасть, пожирают ее. От этого дикого урчания мне стало совсем дурно, и я проснулась, вся мокрая от липкого страха, с колотящимся сердцем.

Никаких ответов от лордов Бромли и Элтэма я не получила, хотя и не ждала их. Из-за своего заточения я не могла даже узнать, удалось ли Кэтрин выполнить мою просьбу. К сегодняшнему утру мои нервы уже звенели от напряжения, точно связка ключей. Лежа в спальне, я представляла, что происходит двумя и тремя этажами ниже: кухонные слуги, наверное, ощипывают птиц, рубят, чистят, жарят и парят; Джеймс выбирает вина в погребе; уже перемыты и до блеска протерты бокалы и столовые приборы, наточены ножи. Если они не приедут, великолепный обед достанется нам двоим.

Ричард не появлялся: он не разговаривал со мной. Встав с кровати, я подошла к зеркалу, решив наконец впервые за неделю привести в порядок волосы. У меня болели руки, и я чувствовала себя так, словно много дней страдала бессонницей, хотя на самом деле я только и делала, что спала. Я почистила зубы и перешла в гардеробную, но пребывание там перестало радовать меня. Мой альбом с рисунками давно пылился в углу. После облачения в светло-желтое платье из тафты мысль о том, чтобы спуститься в зал после стольких дней заточения в спальне, показалась мне нелепой – сама-то я привыкла к своим постоянно увеличивающимся размерам. Незадолго до полудня раздался стук в дверь. В дверной щели появилось строгое лицо Ричарда.

– Вы спуститесь? – изрек он с легкой вопросительной интонацией.

– Они уже прибыли? – вставая, спросила я.

– Нет, но госпоже, пославшей приглашения, следует встречать гостей.

К торжественному обеду подготовили большой зал, стол поблескивал серебром и бокалами, окруженными свежими крахмальными салфетками. Вазы с фруктами полнились клубникой и сливами, яблоками, грушами и персиками. Дрова в камине прогорели, остались лишь слабо тлеющие угли, но большое помещение успело хорошо прогреться, а сияющая небесная синева изливалась в чистые стекла окон. Мы с Ричардом стояли в подавленном молчании, поглядывая на праздничный зал, но вот справа в дальнем дверном проеме появился Джеймс.

– Господин, прибыл первый гость.

В зал вступил Роджер.

Ричард направился приветствовать его.

– Добрый день, Флитвуд, – поздоровался он, пожав руку Ричарду, и мягко добавил: – Надеюсь, ваше здоровье намного лучше?

Я посмотрела на мужа, он в очередной раз предал меня, отдав предпочтение своему другу, однако он не сводил взгляда с Роджера.

– Благодарю вас, гораздо лучше, – помедлив, выдавила я.

– За это можете поблагодарить Кэтрин.

Он безмятежно улыбнулся. Ричард направился к столу за вином.

– Судьи Его Величества еще не прибыли? – небрежно поинтересовался Роджер.

– Пока нет. Флитвуд, на какое время вы назначили обед?

– По-моему, на полдень.

– К сожалению, сегодня рыбный день, – сообщил Роджер Ричарду, – кстати, надо отдать вам должное, в четверг вы уложили прекрасную лань.

– Да, жаркая выдалась охота. Думаю, теперь мне придется долго ждать подходящей погоды для новой охотничьей вылазки. От жары лошади глупеют.

– Ваше мастерство одолеет их глупость. Вы способны успешно охотиться даже на муле.

Ричард рассмеялся, и они с Роджером чокнулись бокалами. Мне он вина не принес, поэтому я сама направилась к Джейкобу, нашему румяному и ясноглазому молодому лакею, он смущенно покраснел, заметив оплошность Ричарда. Я с невозмутимым видом сама взяла бокал вина.

Мы представляли странный треугольник, мужчины стояли рядом, а я, оставаясь поодаль от них, глубоко дышала, стараясь успокоиться. В открытом дверном проеме вновь появился Джеймс.

– Сэр Эдвард Бромли и сэр Джеймс Элтэм, – провозгласил он.

Отвесив легкий поклон, Джеймс удалился, и вот, словно дождавшись выхода на сцену двух главных персонажей сегодняшнего спектакля, оба дверных проема в наш приемный зал заполнились именитыми гостями.

Слева возникла осанистая, исполненная собственного достоинства фигура Эдварда Бромли, его объемистую талию подчеркивал бархатный пояс с застежкой. Расшитый изысканно тонкой вышивкой дублет дополняли рукава с продольными разрезами, а веерный воротник был завязан под подбородком зеленой лентой. Завершала ансамбль широкополая черная шляпа, и под ее полями весело поблескивали живые глаза. Он уже достиг среднего возраста – по меньшей мере лет сорока, – но не растерял красоты и стати.

В десяти футах от него, в правом дверном проеме, одновременно появился и Джеймс Элтэм. Вероятно, лет на десять старше сэра Бромли, он был выше и стройнее, но выглядел величественно благодаря просторному, наброшенному на одно плечо плащу. Приятного сливочного цвета шелковая куртка с широкими манжетами на рукавах плотно облегала его фигуру. Черные бархатные бриджи с золотыми прошивками под стать куртке завершались подчеркивающими стройность колен подвязками с розетками. Он был без шляпы, но серебристые волосы красиво обрамляли его изрезанное морщинами лицо с серьезными темными глазами.