Виктория направилась в зал. Через открытые двустворчатые двери она уже видела первые танцующие пары. Анна прижалась к противоположной стене, почти напротив двери. Юлиуса нигде не было видно. Догадывалась ли Анна, какие сплетни о ней ходили? По крайней мере, Виктория была уверена в том, что потанцевать ей сегодня не удастся. Ни одна из присутствующих замужних дам не позволит своему мужу или сыну пригласить на танец красивую немку.

В предрассветный час разошлись последние гости, и хотя Виктория смертельно устала, она знала, что больше не сможет заснуть. Весело болтая, Розита вынимала из волос хозяйки шпильки и украшения. Виктория, погруженная в собственные мысли, слушала ее вполуха. Снова и снова она вспоминала Санчу, Кончиту и Розу, их разговор и то, что сама не захотела вмешаться и все исправить. Теперь же она сидела одна перед зеркалом и небрежно расчесывала гребнем волосы. Пусть все идет своим чередом? Из сада доносился стрекот первых кузнечиков. Виктория прислушалась, но больше никаких звуков не уловила. В комнатах для прислуги скоро поднимутся с подушек невыспавшиеся горничные. Может быть, некоторые слуги уже работали в кухне, убирая после праздника и готовя завтрак для хозяев.

Стоило ли промолчать, когда об Анне говорили такие вещи?

«Проклятье!» — подумала Виктория, бросив гребень на туалетный столик, и вскочила. Она никогда в себе не сомневалась. Она же была Викторией Гофмайстер из Гамбурга, которая кружила головы мужчинам, чтобы подчинить их своей воле! Ведь она сама выбрала Умберто Сантоса из Сальты, этого опытного, красивого и богатого мужчину. Такого богатого, что даже ее отец признал: дочь сделала правильный выбор. В наследство Умберто достанется эстансия. Чтобы осмотреть ее, нужно ехать верхом два дня подряд.

«Дон Умберто — ошибка моей жизни», — подумала Виктория. Она вздохнула и запахнула капот потуже. Шум за дверью, ведущей в сад, заставил ее вздрогнуть. Что-то зашуршало. Зашевелились большие красные цветы гибискуса. Потом раздался тихий стук.

Педро! Это мог быть только он. Никто другой в это время не мог ее искать.

Виктория вскочила и открыла дверь. Педро приблизился к ней, ловкий, как хищник. В блеклом утреннем свете Виктория увидела выразительные черты его лица. Белая рубашка была расстегнута у него на груди. В коридоре слышались звуки нового дня, и опасность быть обнаруженной только раззадорила Викторию. Она никогда не боялась. Часто ей нравилось это волнующее чувство: оно означало, что она еще жива. Девушка решительно втащила Педро к себе в комнату.

— Я по тебе скучала, — произнесла она, прежде чем Педро успел открыть рот.

Виктория прильнула к нему, готовая наконец освободиться от напряжения слишком долгого дня. Она не хотела спрашивать, зачем он пришел. Он пришел ради нее, и этого было достаточно. Педро молча обхватил ее руками и крепко прижал к своему телу. Виктория прильнула щекой к его теплой и влажной коже.

«Он тоже по мне скучал, — подумала она. — Мы принадлежим друг другу». Для Педро она всегда много значила, даже если он мог любить ее лишь тайно, потому что она — Виктория Сантос, уважаемая жена сеньора Умберто Сантоса из Сальты. Она знала, как следует себя вести.

Виктория еще раз прижалась к Педро, наслаждаясь каждым дюймом его тела. От него пахло сеном и кожей, лошадьми и табаком. Пахло свободой.

«Я не хочу больше отпускать его», — подумала она, отвечая на его поцелуи. Шатаясь, словно пьяные, они подошли к ее кровати.

Когда они остановились перед ложем, Виктория высвободилась из объятий Педро и повернулась к нему спиной. Он медлил, но потом его руки скользнули к ее груди. Виктория опустила глаза и увидела коричневую кожу его пальцев, которая контрастировала с белизной ее ночной рубашки.

— Виктория, — прошептал Педро. Он снова развернул ее лицом к себе и смотрел, словно видел впервые после долгой разлуки.

«Теперь ты наконец понимаешь, — пронеслось у нее в голове, — что мы принадлежим друг другу».

Когда Педро вновь поцеловал ее, Виктория закрыла глаза. Тут же она почувствовала его губы на своей ключице. Ее охватил озноб. Виктория быстро поцеловала три раза его грудь, потом ее руки опустились к его бедрам и в тот же миг нащупали пояс. Девушка на секунду прислушалась, но снаружи не доносилось никаких подозрительных звуков, лишь стрекотание кузнечиков и первые утренние песни птиц, да вдалеке стук копыт и лай собаки. Виктория со вздохом сжала ягодицы Педро, почувствовала упругую плоть между его ног, потом улыбнулась и отступила на полшага. Она медленно погладила руки Педро, и вдруг его мускулы напряглись. Девушка заметила, как его лоб изрезали глубокие морщины.

— Что-то случилось?

— Нет.

Он и не пытался противиться ее прикосновениям. Виктория нерешительно присела на край кровати. Педро смотрел, как ночная рубашка соскользнула с ее плеч. Потом Виктория наклонила голову. Наконец он сел рядом и провел пальцами по ее волосам.

«Мы никогда еще не были здесь вместе», — подумала она. Тогда, в те слишком короткие месяцы, когда Виктория кормила грудью Пако, они избегали встречаться дома. Они любили друг друга на воле, ощущая кожей песок и траву, укрывались в старых сараях, даже в древнем индейском поселении и на мельнице.

Виктория запрокинула голову и опустила ресницы, подставляя губы для поцелуев. Но их не последовало. Девушка открыла глаза.

— Что случилось?

Казалось, Педро не хотел отвечать на ее вопрос. Он отпустил ее и резко встал. Педро внимательно посмотрел на нее, потом сделал еще один шаг в сторону.

— Люди болтают… — произнес он.

— О нас? — Внутри у Виктории похолодело.

— Нет. Конечно нет, с чего бы вдруг? О сеньоре Вайнбреннер. — Педро скрестил руки на груди. — Поговаривают, что она… — Он подыскивал слова. — Поговаривают, что она шлюха из Буэнос-Айреса. Можешь себе представить? Как они до такого додумались?

Виктория потупилась.

Так вот, значит, как далеко зашли слухи, а она ничего не сделала, чтобы их остановить. Девушка гордо подняла голову и тоже встала. Наверное, все это разболтала дочка Розы Верас, а остальные уже разнесли дальше. У слухов здесь быстро вырастают крылья. Именно поэтому всегда нужно быть осторожным. Виктория протянула руку и погладила Педро.

— Поцелуй меня, — потребовала она.

Он взглянул на девушку, и лицо его в тот же миг помрачнело.

— Что ты наделала, Виктория?

— Ничего.

Ее ладонь теперь покоилась на его руке. Нет, она действительно ничего не делала. Ей и не нужно было ничего делать, просто молчать. Благодаря сеньоре Санче и другим все шло своим чередом.

Педро откашлялся.

— Я видел тебя с доньей Санчей. Я видел тебя на веранде, когда донья Санча, донья Кончита и донья Роза разговаривали в комнате. — Педро решительно взглянул на нее. — Ты ничего не хочешь мне сказать?

Должно быть, он что-то прочитал по выражению ее лица. Виктория набрала побольше воздуха, чтобы собраться с силами.