Виктория пригубила шампанское. Ее взгляд скользнул по тучному мужчине средних лет и остановился на доне Рикардо. Отец Умберто поднял бокал и кивнул ей.

«Хорошо придумано, невестка», — беззвучно прошептали его губы. Виктория сделала большой глоток. То, что дон Рикардо остался ею доволен, девушка понимала, он неоднократно это говорил. Была ли она счастлива, это никого не интересовало.

«Но у меня все же есть право быть счастливой», — подумала Виктория.

В этот раз ей пришлось бороться с собой, чтобы сдержать наворачивающиеся на глаза слезы. Бокал зазвенел, когда она слишком резко поставила его на каминную полку. Нужно было немедленно взять себя в руки. Она снова наденет привычную улыбку, за которой никто ничего не разглядит. Никто не должен знать, что она чувствует, никто.

Когда Виктория пошла по залу, чтобы поприветствовать некоторых гостей лично и обменяться с ними парой фраз, она непрестанно искала глазами Анну. Она видела ее во время ужина с Юлиусом, которому каким-то образом удалось отвоевать себе местечко рядом с ней. Анна чудесно выглядела в кремовом вечернем платье с каймой из шелковых роз, которые она вплела в темные распущенные волосы. После долгих раздумий Виктория решила все же дать подруге платье.

А была ли Анна ее подругой?

Кто-то потянул Викторию за рукав. Во всеобщем шуме ее внимание несколько притупилось. Девушка остановилась. Санча Родригес, жена владельца соседней эстансии, смотрела на нее округлившимися глазами, в то время как Виктория не могла отвести глаз от ее неправильного прикуса.

«Юлиус говорил, что она выглядит как пеликан», — внезапно пришло ей в голову, и Виктория едва удержалась, чтобы не рассмеяться. О, проклятая непосредственность, иногда у нее не было желания сдерживаться!

— О вашей гостье говорят, — взволнованно прошепелявила Санча, — что она приехала из какого-то ужасного района в Буэнос-Айресе. Это правда?

— Сеньора Вайнбреннер? — Виктория слегка растягивала слова, чтобы выиграть время и подумать. — Понимаете, мы познакомились с ней на корабле, когда плыли в Аргентину. Я, по правде говоря, не знаю, где она живет в Буэнос-Айресе. Мне известно, что она жена обнищавшего ремесленника. Может, она и бедна, но наверняка не сделала ничего дурного.

Виктория с удовольствием заметила, как глаза Санчи Родригес еще больше округлились. О дурном донья Санча вообще ничего не говорила. Виктория ясно видела по ее лицу, как мечутся мысли в ее голове. Если все пойдет, как задумала Виктория, она быстро расскажет всем о том, что узнала.

— Вам нравится ее платье? Я надевала его только один раз, но я в нем слишком бледная, а вот Анна… Ну, у нее просто нет ничего подходящего для такого вечера.

— Оно удивительно ей идет, — пробормотала донья Санча. — Наверное, она прекрасная подруга, раз вы делитесь с ней собственным гардеробом. Надеюсь, она ответит вам добром.

Виктория лучезарно улыбнулась.

— Вы всем довольны, донья Санча?

— Да, большое спасибо! Отпускаю вас, донья Виктория, вас ждут другие гости.

Санча Родригес долго оглядывалась по сторонам. Потом подошла к Кончите Трухильо, супруге коммерсанта из Сальты, — без сомнения, чтобы поведать об услышанном.

Виктория с удовольствием взяла еще один бокал шампанского и залпом осушила его. На какое-то время ей стало весело и легко.

Позже она ненадолго заглянула в комнату, где дамы могли немного освежиться. Там была вода для мытья рук, пудра для лица, туалетная вода и мятные конфеты.

Виктория встала в проеме двустворчатых дверей, ведущих в сад, и стала смотреть на луну, которая в первые дни после приезда в Новый Свет так привлекала ее. Девушка наслаждалась свежим ночным воздухом.

«Под такой же луной я поцеловала Педро, — подумала она, — и я помню все до мелочей: каждый миг, теплое дыхание, прикосновения к моей коже. Я помню, как пыль щекотала у меня в носу, как я чувствовала камни под спиной. Я вдыхала запах сухой травы и смотрела в высокое голубое небо».

Во дворе послышался стук копыт и голоса нескольких мужчин. Они доносились со стороны хлева, в котором стояли лучшие племенные бычки Умберто. Он мог часами описывать своих быков в мельчайших подробностях. Виктория редко видела такую нежность на лице мужа, как в те минуты, когда он рассказывал о своей новой игрушке — молодом бычке.

Дверь в комнату распахнулась. Послышались женские голоса. Виктория осталась на месте. Потом она различила голос Санчи Родригес, Кончиты Трухильо, а затем и Розы Верас, вдовы скотопромышленника, и ее дочери. До того как прошлым летом мужа Розы Верас хватил удар, они оба были частыми гостями в поместье Сантосов.

— Хотела бы я узнать, чем эта Анна Вайнбреннер зарабатывает себе на жизнь, — сказала донья Санча, пудря раскрасневшееся лицо.

Кончита, которая мыла руки, внезапно остановилась.

— Она красивая женщина, — обернувшись, произнесла донья Роза, которая после смерти мужа во всем видела порочность. Она всегда сильно шепелявила, когда волновалась. — Красивые отчаянные женщины очень часто… — Она осеклась. — Но нет, такого я произнести не могу.

— Что? — Кончита, туго соображая, подняла голову.

Донья Санча стояла неподвижно.

— Вот уж нет. Вы же не хотите сказать?..

Донья Роза покачала головой, и ее строгое лицо помрачнело. Она перекрестилась.

— Я не могу сказать это вслух, но мысль сама напрашивается, не так ли?

Санча Родригес еще раз припудрилась. Донья Кончита наконец вымыла руки. Пару минут спустя женщины вновь направились в зал, очевидно, чтобы рассказать свежие новости остальным.

Виктория подождала еще некоторое время и потом снова проскользнула в комнату. Разве она не планировала хорошенько проучить Анну? Разве она не хотела, чтобы ее гостью обсуждали на все лады? Виктория знала, что теперь сплетню не остановить.

Она ненадолго задержалась у зеркала и взглянула на свое отражение. Ее лицо оставалось безупречным. Нос слегка блестел, но это можно исправить с помощью пудры. Виктория нанесла новый слой румян, хотя этого и не требовалось. Ненадолго она испытала угрызения совести, но, когда вновь представила Анну и Юлиуса вместе, у нее ком встал в горле.

«Я просто не могу видеть их вместе, — подумала Виктория, — они так счастливы, а у меня ничего не осталось».

Ей становилось легче от одной мысли о том, что Анне не лучше, чем ей, и у нее никого нет. И теперь Виктория просто не могла смириться с тем, что ее подруга счастлива с Юлиусом.

Виктория поправила платье и вышла из комнаты. В коридоре она встретила Розиту.

— Где сеньора Вайнбреннер? — спросила она молодую индианку.

— Сеньора Анна? Она стоит в бальном зале и смотрит на танцоров. Думаю, она волнуется, потому что не умеет танцевать.

— Спасибо, Розита.