Она запрокинула голову. «Я не пожалею об этом, — подумала она, — нет, не пожалею».

Юлиус склонился над ней, и их губы соприкоснулись. Он снова поцеловал ее, и девушка вздрогнула.

— Ты красивая, Анна, — прошептал он. — Очень красивая! Будь со мной. Всегда.

— Давай вернемся, — шепнула Анна в ответ.

Юлиус помог ей встать. Девушка почувствовала, что ее ноги все еще дрожат. Она с благодарностью опиралась на руку Юлиуса, когда они шли обратно.

— Что произошло? — спросил Педро, когда они присоединились к остальным.

— Кондор напал на Анну.

— Кондор? — Педро поднял брови.

Виктория подошла ближе, ведя за собой кобылу. Молодая сеньора выглядела, как всегда, безупречно. Анна потупила взор и покраснела. Их с Юлиусом костюмы были в желто-серой пыли. Анна и Юлиус принялись отряхиваться.

«Святые небеса, — подумала Анна, — мы выглядим так, словно валялись на земле. Что подумают остальные?»

— Кондор — падальщик, — продолжил Педро. — Он не нападает на людей. Может, там было что-то привлекательное для него?

— Мертвая лама. — Анна почувствовала, как снова покраснела.

— Альпака, — серьезно добавил Юлиус.

Педро кивнул.

— Давайте возвращаться назад, — наконец произнес он и помог Виктории сесть в седло. — Вечереет, и я не хочу, чтобы на наши поиски отправили отряд. На эстансии могут подумать, что на нас напали, что нас похитили люди Варела или разбойники.

Юлиус помог Анне взобраться на лошадь. Какое-то время он постоял перед ней, а потом улыбнулся. Он вытащил из нагрудного кармана платок и смочил его водой из фляги.

— Вот, возьми.

Анна молча взяла платок и вытерла свое лицо. Она тут же хотела вернуть его Юлиусу, но тот уже прыгнул в седло и пустил лошадь рысью. Девушка так и застыла, в нерешительности держа платок в руке.

Когда Анна развернула лошадь, чтобы последовать за Юлиусом, она заметила, как задумчиво смотрит на нее Виктория. Почему же ее знобит от этого взгляда?

Он любит ее.

Виктория взглянула на свое отражение в зеркале и прислушалась к боли, которую вызвали в ее душе эти слова. И она свободна для него. Они могут пожениться. Они могут стать счастливыми. Анна и Юлиус могут пожениться.

Гребень медленно проходил сквозь ее волосы. В зеркале Виктория видела Розиту, которая деловито боролась с беспорядком, оставленным хозяйкой. Индианка с тихим звоном убрала посуду, смела крошки со стола, собрала одежду, которую Виктория небрежно разбросала по полу.

«Я несчастна, — подумала Виктория, — и больше никогда не буду счастливой. Жизнь проходит мимо. Я связана с человеком, которого не люблю. Я живу в глуши, и моя жизнь давит на меня своим однообразием».

Со вздохом она перевела взгляд на свое лицо. Виктория надеялась, что будет чудесно выглядеть вечером на празднике. Он не имел для нее никакого значения, но она хотела быть самой красивой. Принцессой. Девушка снова замерла.

Принцессой без принца, потому что она любит человека, за которого никогда не выйдет замуж. Это было невозможно. Виктория отложила гребень на столик, взглянула на декольте, потом снова на свое лицо с большими голубыми глазами и тонко очерченными губами. Вся эта красота ни к чему. Мысль о том, что все это принадлежит только Умберто, заставила ее нахмурить лоб.

— Розита!

Индианка тут же подошла.

— Да, сеньора?

— Он ходит к ней?

Розита, очевидно, сразу сообразила, о ком идет речь.

— Приходит ли молодой коммерсант к женщине из города? Нет.

— И что он находит в ней, Розита?

Виктория хотела скрыть печальные нотки в голосе, но ей это так до конца и не удалось. Она в ярости поджала губы.

— Она нравится ему, сеньора Виктория.

Виктория снова взглянула на себя в зеркало, поджала губы еще сильнее, потом ущипнула себя за щеки, чтобы те порозовели. «Я плохо выгляжу, когда злюсь, — подумала она. — Мне нужно лучше себя контролировать. Когда я хмурю лоб, я выгляжу как старуха».

Она внимательно изучила маленькую вертикальную морщинку, образовавшуюся между бровей, разгладила ее пальцем, но та все равно не исчезла. Тяжело было видеть счастье подруги. Слишком тяжело было осознавать, что ей самой такое счастье никогда не обрести.

«Я просто не дам Анне платья для сегодняшнего вечера, — тут же родилась мысль в ее голове, но за ней возникла другая: — Нет, предательница не должна заметить, что я о чем-то догадалась. Потому что Анна и есть предательница». Виктория отодвинула стул и встала. «Предательница, — подумала Виктория, — а я считала, что она моя подруга».

— Ну, может, я просто ошиблась, — сказала она вполголоса.

— Что вы говорите, сеньора?

— Ничего. — Виктория обернулась к зеркалу. — Я приму ванну, а потом, потом… — она огляделась, — потом надену голубое платье.

Умберто, который даже не смотрел в ее сторону, привез его из Сальты после очередной вылазки к шлюхам, но это совершенно ничего не значит. По крайней мере, потом он оставит ее в покое. Платье подчеркивало цвет ее глаз и заставляло сиять ее золотые волосы. В теплой ванне удобнее всего обдумать то, как она поступит с Анной. Уголки рта Виктории поднялись в едва заметной улыбке.

Глава третья

В тот вечер поместье Санта-Селия превратилось в море огней. Лампионы, свечи и керосиновые лампы стояли и висели повсюду: на деревьях в саду, в столовой, в большом танцевальном зале и в коридорах. На вечер наняли дополнительный персонал, и теперь слуги по глазам угадывали любые желания гостей. День выдался жарким, но после полудня прошел дождь и немного посвежело. Прибыли влиятельные семьи из Сальты и окрестных эстансий, а также деловые партнеры с сахарных эстансий, расположенных на возвышенности Чако, которые собирались провести у Сантосов всю ночь, ведь обратный путь был слишком длинный.

После знакомства и аперитива гостей провели в обеденный зал. Вдоль стен стояли столы, которые, казалось, приглашали отведать яства. За столом с морепродуктами и рыбой стоял стол с жареным мясом. Тарелки с фаршированными помидорами и сладким перцем казались яркими пятнами. Здесь можно было найти кукурузное рагу, локро, эмпанады, тамаль, пряные лепешки из кукурузной муки с начинкой, обернутые кукурузными листьями. На десерт подали сладкие блюда: карамельный крем, dulce de leche, фруктовый салат и queso con membrillo, сыр с айвовой пастилой, чтобы угодить самым привередливым гостям. И гости были довольны, что выражалось в оживленной беседе в танцевальном зале, в который теперь все переместились. Оркестр создавал фон для приятного разговора, но скоро начались танцы. Ни один вечер не обходился без них.