– Да, поводов для переживаний хватает. В частности, надо ли придвигать диван к входной двери этой ночью, – сладко улыбнулась я.

Королева хотела, было, возмущенно нахмуриться, но, видно, вспомнив что-то, усмехнулась.

– Кровь рода де Кервель, – наконец, кивнула она. – Но стоит ли защищаться, если никто не нападает?!

– Поддерживать хорошую форму никогда не повредит, – в тон ей ответила я.

Маменька оценивающе посмотрела на меня и пожала плечами.

– Общение с Мариссой не прошло даром, – философски констатировала она. – Но вернемся к нашим реалиям. Умывайтесь, завтракайте и за дело. Сегодня будет долгий день.

Она оказалась права. Ароматическая ванна, маникюр, прическа, макияж. Вернее, попытка опять нарисовать на моем лице чужое. Я только брови нахмурила, и матушкины посланницы исчезли во мгновение ока. Короче, к трем часам по полудню я была готова к облачению в подвенечный наряд. Легкое струящееся шелковое платье сидело на мне идеально. Фата, закрепленная под короной из белоснежных волос, казалась их продолжением.

– Дочь моя, Вы прекрасно выглядите, – растроганно прижимая руки к груди, умилилась королева.

– Благодарю, Ваше величество, – улыбнулась я, рассматривая себя в зеркале.

Интересно, успеет ли кто-нибудь поддержать Люка прежде, чем тот упадет в обморок от восхищения?!

Маменька меж тем помогла служанкам перекинуть фату вперед, наскоро меня перекрестила и торопливо удалилась. Я нервно сглотнула. Теперь бояться поздно.

И вот этот торжественный миг настал. Я неспешно приближалась к дверям тронного зала. А навстречу мне по коридору шел он. Кажется, от восторга в обморок сейчас грохнусь я! Люк был великолепен. Он просто рожден был для цветов Кервельского дома. Но я заметила это только краем сознания потому, что не могла отвести взгляда от его горящих глаз. Он сжигал меня. Еще чуть-чуть и на пол осела бы горстка пепла. Мы встретились ровно у дверей. Негромкий гул сотен голосов, раздающийся из зала, разом смолк, едва мы появились в поле зрения. Люк поклонился и предложил мне руку, я подала ему свою, и он повел меня через восторженно замерший зал. Туда, где стояли их величества и Первый иерарх нашей церкви.

Кардинал мой давний друг, только это секрет. Сложно объяснить родителям: почему я называю высшее духовное лицо королевства на «ты», играю с ним в шахматы и нечасто хожу к исповеди. А зачем? Он все знает про меня. Именно он нашел меня в библиотеке без сознания, когда я, устав от ночных кошмаров после первого похода, пыталась вовсе не спать. Нашел и принес в храм. Он помог мне, и я открылась ему. Что ни говори, тайна исповеди – тяжкая ноша. Я искренне восхищаюсь им, его чистоте и вере. Мы нечасто видимся, и на людях стараемся держать дистанцию. Положение обязывает.

Но сейчас глаза друга открыто согревали меня добрым светом.

Мы с Люком одновременно остановились в положенном месте и поклонились, сначала пожилому кардиналу, затем королевской чете.

– Дети мои, – голос его высокопреосвященства был глубок и низок, – сегодня мы собрались здесь, чтобы увидеть, как по воле Создателя соединятся судьбы этих молодых людей…

Речь я уже слышала, и неоднократно, поэтому слегка отвлеклась, рассматривая родителей, стоящих справа от кардинала. Отец выглядел очень представительно. Мы встретились глазами, и его невозмутимое лицо на миг дрогнуло. Мне показалось, или в его глазах действительно что-то блеснуло?! Я постаралась сглотнуть как можно незаметнее и посмотрела на мать. Маман держалась великолепно. Приклеенная вежливая улыбка выглядела вполне естественно. Я перевела взгляд на Кануса, возвышающегося за спиной отца, и он, как бы невзначай, опустил голову. Поздно, учитель. Я видела слезы в твоих глазах. Зато неунывающий Миркус чуть заметно ободряюще подмигнул мне. Все это было так трогательно и волнительно, что я чуть не пропустила главное. Кардинал неспешно развернулся к венценосной чете и торжественно вопросил:

– Что скажет нам верховная светская власть?

Отец не подвел.

– Я, как Правитель этого государства, благословляю брак принцессы Мелиссы Ок’Мены и графа Лукаса де Кервель, – громко произнес он.

Маман лишь почтительно склонила голову. Не женщины правят в Окменском королевстве.

Его высокопреосвященство повернулся к нам. Перейдя на старо-окменский язык, как того требовали обычаи, он прочел небольшую проповедь, напоминая нам о святости уз брака. Мог бы и не напрягаться, куда мы друг без друга?! Но вот он вновь перешел на всеобщий.

– Прежде, чем объявить вас супругами, я должен спросить: согласен ли ты, Лукас де Кервель, взять в жены Мелиссу Ок’Мену, чтобы жить с ней в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас?

И в звенящей тишине послышалось четкое:

– Да.

Пожилой кардинал взглянул на меня.

– Согласна ли ты, Мелиса Ок’Мена, взять в мужья Лукаса де Кервель, чтобы жить с ним в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас?

Я даже головой кивнула.

– Да.

И тут же почувствовала, как рука Люка, поддерживающая мою, дрогнула.

Голос кардинала был строг.

– Обменяйтесь кольцами, как символами нерушимости ваших клятв.

Вы бы видели физиономию маман, когда Люк надевал мне на палец обручальное кольцо королев Окменской династии. Хорошо, что я по приезду во дворец сразу отдала его Канусу. Могло ведь и «затеряться» где-нибудь.

Я «окольцевала» Люка печаткой, полученной от наставника еще вчера.

– Это фамильное кольцо Деменли, – пояснил он печально. – Все мы недолго носили его. Когда наши жены покидали нас, даря сыновей, в нем больше не было никакого смысла.

Я погладила его по руке.

– Канус, может не стоит передавать его Люку, – засомневалась я.

Учитель покачал головой.

– Это история рода, Мел, уж какая есть. И напоминание ему, чтобы берег тебя, как зеницу ока, – улыбнулся он.

Пока я предавалась воспоминаниям, кардинал не терял времени.

– Правом, данным мне Создателем, объявляю вас мужем и женой. Будьте счастливы, дети мои, – провозгласил первосвященник.

И зал взорвался аплодисментами. Но стоило кардиналу повести бровью, как вновь наступила тишина. Его очень уважали.

– Вы ничего не забыли?! – с показной суровостью осведомился он. – Я еще должен позволить жениху поцеловать невесту.

В зале послышались сдавленные смешки. Мой старый друг отечески улыбнулся, отчего в уголках глаз образовались лучики морщин.

– Целуй ее скорей, все королевство ждет, – как-то совсем по-домашнему разрешил он.

Я краем глаза увидела, как маман страдальчески вздыхает, отец откровенно усмехается, а Канус с Миркусом ударяют ладонью в ладонь. Но в этот миг моя фата легким облачком улетела назад, и я замерла от восторга, глядя на своего любимого оборотня. От ауры Люка исходила такая энергия, что я едва устояла на ногах. Он нежно обнял меня и поцеловал. Хорошо, что обнял, вовремя.