Максим решил дождаться, пока сварится картошка, а потом звать отца. В кухонное окно заглядывал полумрак катящегося под уклон серого промозглого дня. Из прихожей донеслись позывные мобильника. Звонил кто-то чужой, на вызовах близких и знакомых стояли определенные мелодии.

«Не буду брать», — устало поморщился Максим. Телефон затих, но через несколько секунд оживился снова. Максим смачно выругался и пошел в прихожую выуживать из кармана куртки трубку мобильника.

— Здравствуй, Максим Васильевич, — поприветствовал его незнакомый мужской голос. Мужчина, судя по всему, был в изрядном подпитии. — С праздником тебя, нашим, мужицким!

Максим нахмурился. Общаться с каким-то алкашом не входило в его планы. «Послать бы его куда подальше, — подумал он, — но ладно уж. Праздник все-таки!»

— Я что-то вас не узнаю, — миролюбиво ответил Максим в трубку. — Что-то срочное?

Максим

— Да уж, срочнее некуда, — издал протяжный вздох незнакомец. — Вот, по-мужицки хотел поговорить, а сейчас руки так и зачесались красивую морду тебе набить, — икнул он и с обидой выдохнул: — Сволочь ты гнилая!

Максима захлестнула волна раздражения:

— Ты хотя бы представился, дядя! — повысил он голос. — А еще лучше, спать иди ложись, раз выпил.

— Так Озеров я, Сергей Андреевич, твоей зазнобы свекор, — простодушно назвался незнакомец заплетающимся языком. — Закрылся от супружницы, Нины Игнатьевны, у себя в кабинете и звоню вот, — он опять пьяно икнул.

Максим не поверил своим ушам. От неожиданности он онемел.

— Что молчишь, гад, — напирал Сергей Андреевич. — Бросил нашу Катерину, пусть одна троих детей тянет! Не получится у тебя ничего! Перед законом ответишь! — он тяжело дышал в трубку.

— Сергей Андреевич, объясни, в конце концов, в чем дело! — взмолился Максим. — Не бросал я никого и ни о каких троих детях понятия не имею! Дочка Соня у Кати, знаю, есть, знаком с ней! А еще двое детей откуда?!

Свекор вдруг пьяно всхлипнул:

— Жалко Катерину, я ведь как лучше хотел! Думал, построю ей в Артемьевске клинику, как сынок покойный мечтал, ну и условие поставил, чтоб замуж не шла. Озеровой чтоб оставалась! — он вздохнул и слезливо продолжил: — Не хочется куковать нам с Ниной Игнатьевной под старость вдвоем. А так Сонюшка, внучка, с нами, да и Катерина не чужая! Да видишь, как получилось. Разобиделась она, высказала мне: из-за тебя, говорит, пап, вся жизнь моя под откос! Я с Максимом семью хотела, а теперь, буду троих детей одна поднимать! — Сергей Андреевич снова вздохнул. — Любимая внучка Сонечка уже есть, да двое пацанчиков у нее народятся от тебя!

Максима окатило жаром. Так вот что кричала ему вдогонку Катя, когда он уходил от нее в тот нелепый вечер: она хотела сказать ему, что беременна! Вот почему он видел ее каждую ночь во сне! Максим скрипнул зубами.

— Что молчишь-то? — всхлипнул в телефон Сергей Андреевич. — Осуждаешь меня, проклинаешь? Ну и правильно! Я сам себя осуждаю, — и заплетающимся языком сообщил: — Возвращает мне Катерина все бумаги на клинику. На, старый, забери, не нужно мне ничего, знать тебя не хочу! А у нас, кроме ее с Сонюшкой, и нет никого. И все из-за тебя, Максим Васильевич! — закончил он с неожиданной злостью.

— А точно двое? — обмирая, решил внести окончательную ясность Максим.

— Совсем дурак?! — вновь вспылил свекор. — Или ты ничем, кроме того, что у нее под юбкой, не интересовался? У нее братья — близнецы! И у Кати, от тебя двое пацанчиков, выходит, появятся! В Катином роду так природой заложено!

Максим услышал, как что-то звякнуло и забулькало. Судя по звукам, свекор в очередной раз принял на грудь. От новой порции спиртного на Сергея Андреевича вдруг напало благодушие:

— Ну и пошел ты в задницу, гаденыш! — почти ласково, еле ворочая языком, пробормотал он в телефон. — Живи, как знаешь, если совести нет! Без тебя ребятенков подымем, на Озеровых запишем! Все Озеровыми будут: Сонюшка, мальчонки, ну и Катерина! Без Малышевых обойдемся!

В телефоне вдруг раздался глухой стук, и полетели короткие гудки отбоя.

Максим крепко сжал дрожавшие пальцы в кулаки и радостно рассмеялся. Своих сыновей он сам воспитывать будет и на Кате женится в самое ближайшее время! Спрашивать ее не будет. Хватит, доспрашивался! И Соню он удочерит!

Максим взглянул на кухонные часы и выключил начавшую подгорать картошку.

«Без Малышевых обойдутся?! Не бывать этому!» — весело подумал Максим.

Крикнув отцу, чтобы ужинал без него, он быстро собрался и выбежал из дома.

***

Максим подогнал «японку» почти вплотную к крыльцу Катиного дома.

Бросил задумчивый взгляд на свою дорожную сумку с вещами, оплывшую бесформенной кучей на заднем сиденье: «Пусть в машине лежит, ждет своего часа», — усмехнулся он. Подхватил с соседнего сиденья увесистый букет из алых роз, в другую руку взял подарочный пакет для Сони, под завязку набитый сладостями, и вылез из машины. Надавил локтем на дверку. Раздался еле слышный щелчок.

Максим взошел на крыльцо, миновал тамбур и открыл внутреннюю входную дверь.

В доме стояла тишина, только из гостиной доносился еле слышный звук работающего телевизора.

— Баба Люб, проходи, сейчас чай пить будем! Соня у Озеровых, Нина Игнатьевна упросила меня… — Катя вышла из кухни и изменилась в лице. — Максим, ты?! — спросила она вмиг севшим голосом.

Он кивнул, положил на банкетку пакет со сладостями и сделал два шага Кате навстречу.

— Это тебе, — виновато сказал он и протянул ей розы.

Она долго смотрела на букет, не делая никаких попыток его принять.

— Возьми, прошу, — прошептал Максим, взволнованно глядя в ее мерцающие антрацитовым блеском глаза.

Катя послушалась, приняла розы и уткнулась лицом в полураспустившиеся бутоны.

Наконец она подняла голову:

— Когда-то ты дарил мне розы почти каждый день, — по ее лицу текли крупные горошины слез и падали прямо на лепестки. — Я даже помню банку из коричневого стекла, в которую ты их ставил. И где ты ее только нашел?! — Катя улыбнулась сквозь слезы.

— Василий Петрович, твой бывший шеф, выручил, — виновато сознался Максим.

Он осторожно обнял ее и поцеловал в мокрые соленые глаза.

Катя отчаянно замотала головой:

— Ты бросил меня, — упоенно заплакала она с новой силой, — сказал, что ненавидишь, поверил грязным сплетням! Я тебе кричала, а ты…

Максим, не дослушав, поднял ее на руки вместе с прижатым к груди букетом и закрыл ей рот поцелуем.

Видимо, от неожиданности, Катя замерла.

— Вот так будет лучше, — удовлетворенно выдохнул Максим. — Давай лучше посидим в гостиной на диване и спокойно все обсудим. Твои нервические припадки детям вредны! — и держа на руках, аккуратно отнес в гостиную.