Она чувствовала себя ужасно вымотанной, попросила заняться Глашку подготовкой и оформлением нужных в работе клиники бланков и регистрационных журналов. А то у них до этой мелочной работы руки никак не доходили. Непонятно, зачем это нужно, ведь они уже поставили специальную компьютерную программу и вполне могут обойтись без бумажного документооборота. Но требования есть требования!

В общем, полнейший завал, хоть на ночь оставайся!

***

Но не только из-за необходимости отдыха Катя взяла выходной. Сегодня она твердо решила поговорить со свекром о своем положении, которое с каждым днем становилось все интересней. Про беременность она ему пока не говорила, все тянула время.

С Рождества, почти три недели, Катя проработала в хозяйстве Малышевых, помогала с отелами. Даже с Соней к Деме она так и не смогла выбраться, пришлось отправлять дочку в гости с бабой Любой.

Принимали отелы Катя с заведующим фермой вдвоем. Все обошлось благополучно: ни одна корова не заболела, даже первотелки не подвели! Доярки с телятницами помогали, в грязь лицом не ударили, работу на свою и чужую не делили. Все новорожденные телята здоровы, да и только что отелившихся буренок злокозненный мастит вымени, слава богу, обошел стороной.

После выхода на работу выздоровевшей Вероники Катя возвратилась к делам своей ветклиники. Их накопилось за время ее отсутствия безбрежное море! Глашка, конечно, старалась его вычерпать, но одной ей оказалось не под силу.

Разговор со свекром постоянно откладывался. Но больше Катя тянуть не решалась, дети заявили о себе толчками в животе. Ей хотелось сказать о своем положении свекру до того, как скрывать уже станет невозможно.

Сердце Кати болезненно сжалось, она почувствовала что к глазам подступили слезы. Они и так у нее стояли всегда близко, а сейчас, из-за беременности, она плакала по каждому пустяку. Но ведь полное игнорирование ее Максимом пустяком не назовешь! Ведет себя как будто она никто, и звать ее никак! А Катя, несмотря на всю его подлость, отчаянно скучала по нему.

Максим постарался ни разу, пока она помогала в хозяйстве, нигде с ней не столкнуться. Катя ходила по скотным дворам, глаз лишний раз не поднимала: от людей стыдно! Наверняка кто-то заметил, что Максим преднамеренно обходит ее стороной. Вот и пошли строиться догадки, да гулять очередная сплетня! Спасибо даже не сказал, за то, что выручила! Правда, зарплату через завфермой передал хорошую, не поскупился.

Катя заплакала еще горестней. Можно подумать, она не чувствовала, как он ее взглядом из материного кабинета провожал, когда завфермой Катю на своем уазике домой отвозил! И плевать Максиму, что дети у нее в животе трясутся в этой разбитой колымаге! За руль своей машины она садиться не хотела, уставала очень на ферме. Мало ли, дорога есть дорога!

Катя всхлипнула последний раз и вытерла теплыми ладонями распухшее от едких слез замерзшее лицо. Сейчас она придет домой, умоется, плотно поест, отогреется горячим чаем и пойдет на разговор к свекру.

То, что разговор между ними выйдет трудным, она не сомневалась.

***

Сергей Андреевич сидел за столом. Он сосредоточенно уткнулся в монитор и отчаянно колотил пальцем по клавиатуре. Рядом лежали старые деревянные счеты, раскрытая общая тетрадь в клеточку с истрепанными уголками и колонками цифр на страницах.

«Баланс годовой сводит», — догадалась Катя и села напротив:

— Пап, оторвись от дел, разговор есть, — она крепко сжала в замок сильно дрожавшие пальцы.

Свекор свел брови к переносице:

— Ты вроде в Артемьевск собиралась на целый день? — он убрал со стола счеты и обреченно вздохнул. — Что у тебя за разговор, начинай!

Катя молчала. От нервного напряжения ее зазнобило.

Сергей Андреевич шумно вздохнул:

— Да вроде я не кусаюсь, не бойся! Опять, наверное, форс-мажор, признавайся! За деньгами пришла?

Катя отрицательно замотала головой:

— Нет, не за деньгами, — рассеянно сказала она и тихо добавила: — Но форс-мажор есть, да! — и снова замолчала.

— Вечно ты так, Катерина! — привычно взвился свекор. — Неужели попросту нельзя сказать, все с какими-то вывертами! — он забарабанил пальцами по столу.

Катя подняла на него потемневшие глаза и задумчиво произнесла:

— Один человек спросил меня однажды, почему вместо того, чтобы стремиться делать друг друга счастливыми, мы из всех сил стараемся делать друг друга несчастными? Ты, случайно, не знаешь зачем? Несчастными?

Свекор застыл в недоумении, но быстро спохватился:

— А можно проще, а то что-то до меня не доходит? — процедил он сквозь зубы.

— Хорошо, — кивнула Катя. — Объясни, зачем тебе надо делать меня несчастной?

— Мне? Тебя?! Ты думай, что говоришь! — возмутился Сергей Андреевич.

Катя ощутила, как у нее жарко загорелось лицо:

— Не прикидывайся, пап, ты меня понял! — и спросила с отчаянием в голосе: — Как ты смог убедить меня согласиться не выходить больше замуж, не иметь семьи, детей?! Зачем ты воспользовался моим горем, моей растерянностью перед жизнью после смерти Димы, как ты мог?!

Свекор побледнел:

— Я тебе добра желал! И желаю! — резко ответил он и отвел взгляд в сторону.

Катя негодующе посмотрела ему в глаза:

— А я нормальной жизни хочу! Чтобы семья, муж, дети! Ты меня хорошо изучил и знал, что если я дала слово, то не нарушу его.

Катя

— Задурманил мне голову Диминой мечтой о клинике, а я повелась. — Катя помолчала, восстанавливая дыхание, и вновь заговорила: — Все-таки я хочу знать, за какие мои грехи ты решил обойтись со мной так жестоко?! Потому что у тебя умер единственный сын? Так у меня умер муж! Ты же прекрасно знал, что мы души друг в друге не чаяли. Ты решил, что если тебе плохо, то мне пусть будет еще хуже?

Сергей Андреевич с шумом отодвинул стул, встал из-за стола и подошел к окну. В кабинете повисла давящая тишина. Катя сидела, не шевелясь, только вдохи выдавали ее состояние.

Наконец свекор повернулся к ней и раздраженно спросил:

— Что разбушевалась?! Ты же согласилась на мои условия!

Катя усмехнулась:

— Да, согласилась. Ты добился своего, — ее голос зазвенел от сдерживаемой боли. — Из-за твоей прихоти и расчета я отказалась выйти замуж и буду теперь одна поднимать троих детей!

Катя расплакалась.

Сергей Андреевич застыл как изваяние, но потом очнулся и растерянно пробормотал:

— Каких троих детей?! Ну, Соня — понятное дело, а еще двое откуда?!

Катя приложила ладони к пылающим щекам и призналась:

— Я в положении. У меня будет двойня! Я с Максимом семью хотела, да не посмела обязательства перед тобой нарушить! Сделала его несчастным, а еще больше себя, — и тоскливо выдохнула свекру в лицо: — Что же ты не радуешься? Я ведь Озеровой останусь, замуж не выйду. Все, как ты хотел!