Однако новый замысел и возросшие масштабы очерка уже в это время привели к проблемам. 6-я часть мемуаров явно далась Болотову с некоторым трудом, ее создание длилось дольше, чем предшествующих частей мемуаров[738], описание военных событий в этой части содержит значительную правку и, как будет показано в дальнейшем, подвергнется серьезной редакции (что в сохранившемся комплексе болотовских мемуаров представляет собой почти уникальный случай). Из этого можно сделать вывод о недостаточной удовлетворенности автора, скорее всего связанной с ограниченностью его источников, не соответствующих уровню поставленной задачи. Судя по переводам данцигского журнала, выписки Болотова из немецкой периодики времен войны были довольно фрагментарны и разрозненны. Сложно себе представить, что наряду с тщательно отобранными философскими, натурологическими и богословскими трудами и их самостоятельными переводами Болотов вывез бы из Кенигсберга полную подборку только этого журнала, которая к началу 1762 г. в переплетенном виде представляла собой более 10 увесистых томов. Кроме того, в Кенигсберге Болотов из экономии обычно прибегал к практике временной аренды книг и журналов в книжных лавках, приобретая только наиболее ценные из них. Недостаточность источников сказалась и на качестве очерка в 6‐й части мемуаров. Например, в 65‐м письме Болотов в несвойственной ему манере заменяет изложение событий сожжения Кюстрина обширным и некритическим цитированием часто встречающегося в пропрусских изданиях времен Семилетней войны анонимного «письма кюстринского жителя»[739]. В 66‐м письме допускает нередкую в тех же изданиях ошибку, путая правый и левый фланг русской армии при Цорндорфе.

При изложении последующих событий сложности, с которыми столкнулся Болотов при написании своего очерка, по-видимому, приобрели непреодолимый характер. К 7‐й части мемуаров Болотов приступил в ноябре 1792 г., но написал в это время он только первые два (73‐е и 74-е) письма этой части, посвященные его жизни в Кенигсберге весной – летом 1759 г. В конце следующего, 75‐го письма, в котором Болотов возвращается к описанию событий войны и рассказывает о начале кампании 1759 г. и военных действиях вплоть до битвы при Кунерсдорфе, стоит помета «10 декабря 1797 года», то есть завершено оно было только через пять лет. Причем начало письма было впоследствии вычеркнуто[740], что, скорее всего, и отмечает момент самого значительного перерыва за все время работы над воспоминаниями.

Трудности в написании очерка истории войны, по-видимому, стали лишь «последней каплей» в наступившем в это время кризисе в работе над мемуарами[741]. Тем не менее сам по себе этот сюжет достаточно показателен, так же как и возобновление составления очерка на новом этапе работы зимой 1797/98 г., когда Болотов написал 75−80‐е письма. В трех из них (75-м, 76-м, 77‐м) Болотов рассказывает о кампании 1759 г., на сей раз опираясь главным образом на новейшее сочинение И. В. Архенгольца о Семилетней войне, с которым, очевидно, около этого времени он познакомился[742].

С этого момента Болотов не только следовал сочинению Архенгольца при описании истории Семилетней войны, но и предпринял частичную редакцию ранее созданного им текста. Оригинал 6‐й части содержит четыре позднейших примечания к 65-му (примечания 1 и 2)[743] и 66-му (примечания 3 и 4)[744] письмам. Сами примечания написаны на отдельных листах, помещенных в конец рукописи[745], и имеют характер содержательных дополнений, основанных на тексте Архенгольца[746]. Смысл такого редактирования, очевидно, был тот же, что и при возвращении Болотова к продолжению 75‐го письма в декабре 1797 г., но осуществлено оно было позднее: бумага вставок имеет водяной знак 1800 г.[747] Если вставки № 1, 2, 4 представляют собой именно дополнения к тексту, написанному за 10 лет до этого, то вставка № 3 следует за довольно обширным фрагментом сделанного Болотовым в 1790 г. описания Цорндорфского сражения, которое было им зачеркнуто[748]. Все вставки были в итоге включены Болотовым в основной текст копии 6‐й части, переписанной им в 1801 г.[749] В результате в публикациях мемуаров позднейшие заимствования из Архенгольца в 6‐й части предшествуют более ранним по времени создания письмам 7‐й части. Зачеркнутый фрагмент 66‐го письма в копии был естественно заменен на текст вставки № 3, которая является ярким примером использования Болотовым сочинения немецкого автора: он соединил свое первоначальное описание битвы при Цорндорфе с обширными заимствованиями, которые имеют характер отдельных ярких эпизодов (геройство Зейдлица, упорство и остервенение войск, разгром обозных бочек с вином). Болотов не воспроизводит (или передает в сильно смягченном виде) большинство антирусских выпадов Архенгольца и не следует его общей идее патриотического подъема прусских войск как центрального сюжета сражения.

Подобная переработка сочинения Архенгольца в целом характеризует весь третий этап работы Болотова над очерком истории Семилетней войны в 1800−1801 гг., когда были написаны 8−10-я части мемуаров. Будучи вторичным по отношению к сочинению немецкого автора, очерк Болотова содержит как очевидные заимствования, так и сокращения, критическое переосмысление событий, следы использования иных доступных автору мемуаров источников (круг которых, по-видимому, существенно не менялся). Заметим, что вторичность отнюдь не повлекла за собой уменьшение масштабов очерка. Напротив, именно в 8‐й части, где описываются события 1760−1761 гг., он занимает больше всего места: из восьми писем этой части четыре посвящены изложению военных действий. В 9‐й части письма такого рода отсутствуют, но это объясняется лишь тем, что значительное внимание в этой части Болотов уделил еще одному историческому очерку – правление Петра III. Отдельные замечания, связанные с военными происшествиями 1762 г. и заключением мира с Пруссией, разбросаны по различным письмам этой части и вплетены в общую канву царствования Петра Федоровича и судьбы самого Болотова, оказавшегося в это время в Петербурге. Зато в 110‐м письме Болотов вернулся к прерванному ранее последовательному повествованию и кратко описал все важнейшие события завершающего этапа Семилетней войны в 1762−1763 гг. О том, что автор мемуаров считал необходимым продолжить реализацию своего замысла очерка истории войны, свидетельствуют и вступительные замечания, которыми он сопровождал возвращение к описанию военных действий в 8‐й и 10‐й частях:

«В последнем вашем письме вы требуете от меня того, что хотел было я и сам сделать, а именно, чтоб описать вам таким же образом историю прусской войны нашей и в 1760 году, как описывал я вам ее относительно до 1759 года, и говорите, что вы довольны были б, если б пересказал я вам о том хотя вкратце; а мне инако и сделать не можно, ибо в противном случае завело б меня сие в великое пространство и удалило слишком от собственной