Боже, как много Мэйфейров собралось на эти похороны!Понаехали буквально отовсюду! По выговору Рита распознала жителей Нью-Йорка,Калифорнии и даже южан из Атланты и Алабамы. И конечно, в полном составе былиместные, новоорлеанские, Мэйфейры. Заглянув в траурную книгу, Рита глазам своимне поверила. Там стояли подписи Мэйфейров, обитавших в центре города и на егоокраинах, и даже в Метэри – на другом берегу реки.

На кладбище появился даже какой-то англичанин, седовласыйджентльмен в полотняном костюме и с тросточкой в руках. Как и Рита, он стоялпоодаль, в стороне от родственников.

– Ну и несносная жара сегодня, – заметил он сизысканным английским произношением.

Когда, проходя по дорожке, Рита споткнулась, он подхватил еепод руку. Очень любезно с его стороны.

Интересно, а как относятся все эти люди к старому дому –родовому гнезду Мэйфейров – и что они думают о Лафайеттском кладбище, полномзаплесневелых склепов? Собравшиеся теснились в узких проходах между могилами,некоторым приходилось даже вставать на цыпочки, поскольку надгробные памятникимешали видеть церемонию. А тут еще у ворот остановился автобус с туристами, ите во все глаза наблюдали за происходящим. Еще бы! Нечасто доводится статьсвидетелями такого зрелища!

Самым большим потрясением для Риты стало, пожалуй,присутствие среди прочей родни той женщины, которая удочерила ребенкаДейрдре, – Элли Мэйфейр из Калифорнии. Пока священник читал заключительныемолитвы, Джерри показал ей эту особу. Оказывается, за последние тридцать летона расписывалась в траурной книге на всех похоронах. Высокая, темноволосая, вголубом льняном платье без рукавов, красиво оттенявшем загорелую кожу. Головуее прикрывала большая белая шляпа – какие носят от солнца, – а глазапрятались за темными стеклами очков. Ну прямо кинозвезда! К ней то и делоподходил кто-нибудь из членов семейства, пожимал ей руку или целовал в напудреннующеку, а некоторые низко склонялись и шепотом обменивались с ней парой реплик –быть может, расспрашивали о дочери Дейрдре.

«Рита Мей, они собираются отобрать у меня ребенка!» – привоспоминании об этом отчаянном крике души Рита невольно прослезилась ипоспешила вытереть глаза, пока другие не заметили в них предательскую влагу.

Куда же она спрятала кусочек белой карточки с уцелевшимсловом «Таламаска»? Наверное, лежит где-нибудь между страниц молитвенника. Ританикогда ничего не выбрасывала…

Может, стоит поговорить с этой женщиной, подойти и спросить,как связаться с ее воспитанницей? Наверное, девушке следует знать то, о чемхотела бы рассказать ей Рита. Хотя, с другой стороны, какое право она имеетвторгаться в чужую жизнь? И все же, если Дейрдре умрет и Рита вновь встретитЭлли Мэйфейр, она непременно найдет возможность поговорить с ней – тогда ужничто ее не остановит.

Рита едва не разрыдалась в голос. Все, наверное, думают, чтоона скорбит по старой мисс Нэнси, – как бы не так! Рита отвернулась, пытаясьспрятать лицо, и вдруг поймала на себе пристальный взгляд незнакомогоанглийского джентльмена. Рита слегка махнула рукой, словно желая сказать: «Чтоудивительного, это же похороны».

Однако англичанин подошел к ней, подал руку и помог дойти доскамейки. Когда Рита села и огляделась вокруг, ей показалось – нет, она готовабыла поклясться в этом! – что мисс Карл во все глаза глядит на нее и наэтого англичанина. Однако мисс Карл стояла довольно далеко от них, и к тому жесолнце светило прямо в стекла ее очков. Возможно, старуха ничего и не заметила.

Англичанин протянул Рите маленькую белую визитную карточку исказал, что хотел бы побеседовать при других обстоятельствах. Риту удивила егопросьба, тем не менее она взяла карточку и положила в карман.

Поздним вечером в поисках листочка с молитвой, полученногона похоронах, Рита наткнулась на врученную англичанином визитку…

Нет! Не может быть! Через столько лет она вновь прочла то жеслово и то же имя: «Таламаска» и «Эрон Лайтнер».

Рите на мгновение показалось, что сейчас она грохнется вобморок. Возможно, она совершила большую ошибку. После лихорадочных поисков онавсе же нашла ту, старую, карточку – вернее, то, что от нее осталось… Да, все вточности совпадает. Правда, на сегодняшней визитке англичанин от руки написалназвание расположенного в центре города отеля «Монтелеоне» и указал номер, вкотором там остановился.

Рита разыскала Джерри – возле кухонного стола с бокалом вруках.

– Рита, тебе нельзя разговаривать с этим человеком. Тыне должна ничего рассказывать ему о Мэйфейрах.

– Но я просто обязана рассказать ему о том, чтопроизошло тогда, много лет назад, и о том, что Дейрдре пыталась связаться сним.

– Послушай, Рита Мей, все это в прошлом. Тот ребенокдавно уже не ребенок, а взрослая женщина – будущий врач. Как я сегодня слышал,она собирается стать хирургом.

– Для меня это не имеет значения, Джерри.

Рита снова заплакала, но слезы не помешали ей сделать то,что она считала в данный момент необходимым. Всхлипывая и вытирая глаза, Ритаукрадкой смотрела на карточку и запоминала все, что там было написано, –прежде всего, номер комнаты Лайтнера в отеле и его лондонский телефон.

Джерри вдруг выхватил у нее визитку и опустил в карман своейрубашки – впрочем, именно этого Рита и ожидала, а потому не сказала ни слова имолча продолжала плакать. Ее муж – прекраснейший человек, но этого ему непонять.

– А знаешь, дорогая, ты правильно сделала, что сходилана похороны, – сказал Джерри.

Рита больше не заикалась об англичанине – не хотелосьзатевать новый спор с мужем. По крайней мере до тех пор, пока она не соберетсяс мыслями и не примет какое-то решение. Она сменила тему:

– Хотелось бы мне знать, что эта девушка из Калифорниизнает о своей настоящей матери. Известно ли ей, что Дейрдре силой вынудилиотказаться от собственного ребенка?

– Дорогая, выброси-ка ты это из головы.

В жизни Риты не было более яркого впечатления, чем сцена,подсмотренная в саду монахинь: Дейрдре наедине с тем молодым человеком и ихразговор о любви. Незабываемые сумерки… Конечно, Рита рассказывала об этомДжерри, но он не понял. Надо самому оказаться в том месте, ощутить аромат лилийи увидеть сквозь ветки небо, похожее на темно-синее витражное стекло.

Подумать только: та девушка, будущий врач, так и не знает,какой была ее настоящая мать…

Джерри покачал головой. Он снова наполнил бокал бурбоном изалпом осушил почти половину.

– Дорогая, если бы ты знала об этих людях столько,сколько знаю я.