Стива, разумеется, можно вытащить с помощью гипноза – хотя по-видимому, теперь Кен будет избегать сеансов. Впрочем, опытному практику вполне по силам преодолеть его сопротивление. Вероятно, также можно переключить личность на Стива с помощью амобарбитала или пентотала натрия[7] – и, разумеется, он способен в любой момент проявиться самостоятельно. Мы можем узнать о таких случаях, если Кен будет и дальше жаловаться на провалы в памяти. Для обвинителей Буоно Кен бесполезен, потому что теперь он (Кен) ничего не знает о преступлениях. Появись еще раз Стив, он мог бы стать свидетелем, но он, полагаю, напуган и упорствует. Если бы сторона обвинения согласилась с диссоциативным диагнозом и правильно обращалась с Бьянки, сейчас у суда был бы заслуживающий доверия свидетель против Анджело.

Когда я читал письмо Кена, мне в голову пришла одна мысль. Он описывает два инцидента „запоздалых улик“: когда полиция обыскала место вокруг грузовика и не обнаружила пальто девушки, а нашла его на следующий день, и тоже появившуюся не сразу пропавшую учетную карточку на дом Кэтлоу. Будет любопытно узнать у Стива, возвращался ли он к грузовику, чтобы положить рядом с машиной пальто и подбросить учетную карточку. Поскольку ему хотелось, чтобы в убийствах обвинили Кена, не исключено, что на следующий день Стив отнес пальто к грузовику, чтобы подставить своего врага.

Знаете, Тед, пока Кен, полиция, обвинители и все остальные сосредоточены на проверке мелких деталей и нестыковок, сомнениям не будет конца. Как только они признают, что у Кена самое настоящее, полноценное расщепление личности, любые вопросы исчезнут, а противоречия прояснятся. Якобы непредсказуемое поведение Бьянки вполне оправданно. Однако закон не знает, что делать в таких случаях (как я отмечал в своих статьях по эго-состояниям в журнале „Психиатрия и право“). Все эти преступления совершила вторая личность Кена – Стив, а Кен страдает нестабильным диссоциативным фоном и представляет угрозу, особенно для женщин, если останется на свободе. Его следует постоянно содержать в заключении, и только очень сложное высококвалифицированное лечение способно избавить его от диссоциативной реакции и предотвратить психоз, лечение которого общество и закон вряд ли ему обеспечат. И даже если обеспечат, успех не гарантирован: очень немногие психиатры и психологи в стране разбираются в этом заболевании и умеют его лечить.

Между прочим, если Кен (в его нынешнем состоянии) будет свидетельствовать против Анджело Буоно и утверждать, что видел его преступления, он солжет. Возможно, по просьбе обвинителей или чтобы получить обещанную выгоду. Но нынешний Кен (который написал вам письмо) знает о злодействах Буоно не больше, чем о преступлениях Стива. Защита с легкостью опровергнет его показания, поскольку он не сумеет привести точные подробности».

Слова доктора Уоткинса оказались пророческими. Закрытые слушания по делу тянулись не один месяц, а источники, знакомые с ситуацией, сообщали о расхождениях в показаниях Бьянки, который менял их по два раза за день. Признаваясь в преступлениях, Кен твердил, что Анджело Буоно был его сообщником, но иногда вообще отрицал, что ему что-либо известно. Прокурор Роджер Келли прекрасно видел затруднения суда, однако даже не предпринимал попыток найти другие подходы к Кену и помочь ему стать честным, заслуживающим доверия свидетелем. Методы работы с источником ценной информации явно оказались неудачными.

Несмотря на проблемы предварительных слушаний, было принято решение провести судебное разбирательство по Буоно. Однако 6 июля 1981 года Кен Бьянки на открытом судебном заседании полностью отрицал свою причастность к убийствам в Лос-Анджелесе. В тот же день Бьянки вернулся на место для дачи свидетельских показаний и начал похваляться убийствами: в подробностях описал каждое из них и указал Анджело в качестве сообщника. Он говорил отстраненно, как ранее на сеансах доктора Дональда Ланда в Беллингхеме.

Расхождения в свидетельских показаниях одного человека всех поразили, зато высветили проблему, которую Роджер Келли раньше не предавал огласке. Нежелание отыскать новый подход к свидетелю проявилось не далее как тремя неделями ранее, перед слушанием 6 июля, когда доктор Джон Уоткинс написал Роджеру Келли, предложив обвинению свою помощь. Тщетно. Ни Келли, ни его сотрудники попросту не ответили на письмо доктора Уоткинса.

Помог бы другой подход добиться от Бьянки большей стабильности, неизвестно. Ясно одно: нежелание менять тактику привело к провалу. Спустя семь дней после фиаско свидетеля Роджер Келли попросил отвести от Анджело Буоно обвинения в убийстве. Он объяснил, что в основу дела легли свидетельства Бьянки, который из-за смены показаний не заслуживает доверия.

В добавление к тому, что открылось во время дачи показаний в суде, Келли рассказал и об иных проблемах, информация о которых впервые опубликована в данной книге. В том числе речь шла о письмах Бьянки доктору Ральфу Эллисону, где Кен пытался свалить вину за беллингхемские убийства на другого, отрицая собственное активное участие в них. Снова прозвучало и утверждение, что Бьянки якобы симулировал перед доктором Уоткинсом состояние гипноза, поэтому первое упоминание имени Анджело Буоно в связи с убийствами не заслуживает доверия.

В то же время изучение жизни Кена Бьянки в Рочестере свидетельствовало, что истинное количество убитых им женщин могло быть и больше. А что, если он причастен к трем убийствам, которые прозвали алфавитными?

Кармен Колон была осыпана всеми дарами судьбы, за исключением разве что ума. Коэффицент интеллекта этой жизнерадостной, активной десятилетней девочки, которую любили и ученики, и учителя, равнялся 70, тогда как у обычного человека, согласно той же шкале, он составляет 100–110 баллов. Однако Кармен вполне хватало способностей помогать родным. 16 ноября 1971 года девочка вышла из своего дома на Браун-стрит в Рочестере и отправилась в клинику «Буллсхед плаза», находившуюся в двух кварталах оттуда. Мама Кармен заболела, и девочку попросили забрать выписанные врачом лекарства.

Медикаменты ей вручили примерно в половине пятого пополудни. Через час в десяти с лишним милях оттуда на федеральной автостраде автомобилисты заметили почти обнаженного ребенка, выскочившего из автомобиля, который последовал за ним задним ходом. Машина, номер которой очевидцы не записали, была того же цвета и марки, что и один из автомобилей Кена Бьянки. Впрочем, никто из следователей и свидетелей ни в то время, ни много лет спустя об этом не знал.

По оценкам полиции, мимо проехала почти сотня машин. Обнаженная девочка явно была напугана, но никто не остановился, чтобы ей помочь. Позднее автомобилисты обратились в полицию, но в тот момент никому из них не пришло в голову выяснить, что происходит. В результате два дня спустя тело девочки нашли близ Стернз-роуд в городке Рига. На ней были фиолетовый свитер, носки и теннисные туфли. Ребенка изнасиловали, избили и задушили. На вскрытии выявили перелом черепа и многочисленные повреждения.

Город кипел. Девочка проживала в пуэрто-риканском районе Рочестера, что обычно снижает общественный резонанс. Однако гибель невинного, доверчивого, дружелюбного ребенка возмутила всех. Газеты метали громы и молнии. Обыватели требовали найти виновного, словно стремясь загладить неловкость от того, что никто не пришел на помощь перепуганной девочке, но напрасно. Бесконечные обходы населения, десятки часов переработки – все эти усилия не дали результата. Дело осталось нераскрытым.