– Здравствуйте! – приветствовал он еще с порога.

Чернокожий юноша со щенком на руках лежал на кровати и поглаживал его. Увидев чужака, он вскочил и бросился к стереоустановке. Как только он ее выключил, в доме наступила звенящая тишина.

– Добрый вечер! Вы, должно быть, Микаэль, – сказал он и протянул руку.

– А ты наверняка Матиас. Как поживаешь?

Юноша улыбнулся. На нем были черные джинсы и толстовка вся в красных точках, очевидно, специально нанесенных краской из баллончика.

– Надеюсь, я вас не побеспокоил, но эта группа мне нравится до смерти. Я ставлю звук на максимум, когда родителей нет дома. Я думал, что вы все ушли.

– Ничего страшного.

– Вы слышали, как я пел?

– Это был ты?

– О боже, стыд-то какой! – воскликнул Матиас, скривившись.

– Зря, ты неплохо поешь.

– Ну, чтобы дойти до их уровня…

Микаэль присмотрелся к сыну Азнавура и, хоть это было нелепо, подумал, что он похож на отца, хотя прекрасно знал, что мальчик был усыновлен. У него было круглое лицо, казалось, вылепленное из шоколадного крема, нос слегка приплюснутый с немного вздернутым кончиком и полные, выступающие ярко-красные губы. Черные курчавые волосы были причесаны в африканском стиле. Матиас был усыновлен, когда Эмиль и Дом после многочисленных безрезультатных попыток завести ребенка сдались. Они полетели на Мартинику и вернулись оттуда с прекрасным ребенком. У Микаэля сохранилась его детская фотография: два огромных черных глаза, которые, казалось, прожигали насквозь поляроид. «Это Матиас», – было написано ниже по-английски зеленым фломастером.

Щенок пискнул: ему хотелось, чтобы его еще погладили, и мальчик взял его на руки.

– А это Ромео, наш подарок папе на день рождения.

– Какой симпатяга, это левретка?

– Уиппет, он чуть меньше.

– А кажется маленькой газелью, – сказал Микаэль, дотронувшись до влажной блестящей мордочки.

– Мы с мамой думали, хорошая ли это идея подарить ему другую собаку. Все-таки он так переживал после смерти Спайка.

Микаэль подумал, что мальчик очень сильно любит отца, и растрогался.

– Если бы мой сын подарил мне собаку, я был бы счастлив! – воскликнул он, желая сделать ему приятное и приободрить.

– У вас есть сын? Сколько ему лет? – спросил юноша, заинтересовавшись.

От этого вопроса Микаэль слегка растерялся:

– Томмазо… Ему тридцать шесть, нет, тридцать семь.

– Ого, мне только четырнадцать.

Микаэль чуть было не сказал ему, что стал отцом примерно в его возрасте, но воздержался.

От шума двигателя в гараже задрожал пол.

– Они вернулись, – сказал Матиас взволнованно, – пойду спрячу его. – И он быстро закрыл щенка в ванной.

Брошенный Ромео снова заскулил.

– Happy birthday to you… – пропела Доминика, поставив торт на стол.

– Это что, я? – спросил Эмиль, показав на длинную белую свечу в центре торта.

– Это твоя душа, чистая и светлая, – пошутила Дом, пододвинув торт к нему.

Матиас хихикнул, довольный, затем все снова пропели «Happy birthday» в ожидании, что Эмиль задует свечу.

Он подождал, пока они допели до конца, и потом, окинув всех любящим взглядом, заявил:

– Я везучий человек, – и задул свечу.

– Поздравляем! – закричали все, хлопая в ладоши и целуя его по очереди.

– Ты молодо выглядишь для старичка, – пошутил над ним Матиас.

– С днем рождения, любимый, – прошептала Дом.

В этот момент зазвонил телефон.

– Алло, – ответила Дом. – Конечно, сейчас передам. – Она протянула трубку Микаэлю. – Это тебя, твой сын.

Он встал и отошел от стола, тихо разговаривая в полутьме гостиной.

– Все в порядке? – спросил его Эмиль, когда он вернулся.

– Да, он просто хотел знать, хорошо ли я долетел.

– Какой молодец! – похвалила Дом.

– А который теперь час в Италии? – спросил Матиас.

– Пять часов утра, – ответил Эмиль. – Он у тебя рано просыпается, однако…

– Сегодня он должен был куда-то ехать, но связь прервалась и…

– Так перезвони ему, чего ты ждешь! – пожурил его друг.

Снова зазвонил телефон, и Микаэль нажал на кнопку ответа на трубке, которую держал в руках.

– Привет, это Роз, – сказал женский голос, глубокий и приятный, с заметным непривычным акцентом. Микаэль от неожиданности не нашелся, что сказать. – Извини, что в такой поздний час, но я хотела поздравить тебя, дорогой Эмиль, – продолжал голос.

– Мне очень жаль, но я Микаэль, друг…

– Микаэль Делалян? – перебила она его.

Азнавур, заинтересовавшись, сделал жест, спрашивая, кто на проводе.

– Роз, – ответил Микаэль, только пошевелив губами.

У Дом появилось на лице удивленное и в то же время восхищенное выражение.

– Очень приятно, – говорила Роз, перейдя на армянский. – Я знала, что вы приезжаете, и с нетерпением жду воскресенья, чтобы познакомиться с вами, – завершила она с искренним энтузиазмом.

– Спасибо, мне тоже будет приятно познакомиться с вами. Тогда до встречи, а сейчас я дам вам Эмиля, – сказал Микаэль и передал трубку другу.

Эмиль быстро свернул разговор, но говорил с женщиной в уважительном и несколько формальном тоне, хотя и сердечном, как говорил бы с клиентом или с важным человеком.

– Вот кто мог бы здорово помочь в нашем деле, – сказал он Микаэлю, положив трубку. – Роз Бедикян. У нее с мужем фирма по пошиву одежды, «Роз», так и называется, настоящий клондайк.

Матиас нетерпеливо ерзал на стуле.

– Давай, па, открывай же шампанское, а потом будут подарки, – подгонял он и уже себе под нос пробормотал: – Надо поскорее забрать его из туалета.

Когда праздник закончился, Азнавур и Бакунин тихо разговаривали в гостиной. Микаэль устроился в кресле, а Эмиль растянулся на диване с Ромео под боком, который блаженно спал.

– Ты уверен, что не хочешь спать?

– Я уже выспался, а вот ты? – ответил Микаэль.

– Завтра суббота, так что я свободен. Мне надо будет только смотаться в Опера-Хауз, чтобы проверить декорации.

– Это был приятный вечер.

– Да, не помню уже, когда я так себя чувствовал.

– То есть?

– В окружении тех, кого люблю. – Азнавур уставился на друга. – Знаешь, чему я научился за эти пятьдесят три года? Самое главное в жизни – это когда люди, которых любишь, счастливы.