Шум, донесшийся с улицы, разбудил Ромео, он потянулся на длинных лапах и навострил любопытную мордочку.

– Что такое «муч»? – спросил хозяин, поглаживая его короткую шерстку. Щенок повернулся вокруг себя и, покачиваясь, снова свернулся калачиком на диване. Между ними двумя уже возникла особая связь. Может быть, потому что их первая встреча была необычной.

В подходящий момент Матиас побежал в туалет, чтобы забрать щенка. Но долгое ожидание вывело щенка из себя, и он выскочил из комнаты, как ракета, влетел в гостиную и начал испуганно носиться по ней под удивленным взглядом Эмиля до тех пор, пока, дрожа, буквально не бросился ему в руки.

– Цакуг, цыпленок, откуда ты? – воскликнул тот, прижав щенка к груди.

– Ты счастлив, Бакунин? – неожиданно спросил он.

Микаэль напрягся. Он не понимал, куда друг клонит. При других обстоятельствах он мог бы прочитать целую лекцию на тему о счастье, цитируя философов и мыслителей, он доказал бы все и тут же опроверг бы, но этот вопрос, такой прямой и личный, привел его в замешательство.

– Ду… думаю, что да, – пробормотал он наконец.

Азнавур кивнул.

– Хорошо, что он позвонил тебе.

– Томмазо?

– Да. Ты часто его видишь?

– Мы виделись пару месяцев назад, он был в Риме по работе.

Микаэль достал из кармана портмоне и вынул фотографию.

– Это последняя, – сказал он и протянул фотографию другу.

Эмиль повернул фотографию к свету и внимательно ее рассмотрел: отец и сын казались сверстниками.

– Красивый парень, – сказал он.

– Мужчина, – уточнил Микаэль.

– Да. У него есть что-то от тебя, но мне все-таки кажется, что он больше похож на Франческу.

– Ну, это же ты у нас физиономист.

– Он продолжает ту же работу?

– Да. Переводчик высокого уровня.

– Ты говорил мне, что он прекрасно говорит на семи языках.

– Да, особенно на русском. Кажется, теперь он очень востребован.

– Он тебя превзошел. Ты говоришь на пяти.

– Превзошел.

Два друга помолчали немного. Ромео время от времени тихонько вздрагивал и скулил – ему что-то снилось.

– Завтра съездим в Центр.

– О’кей.

– На случай, если чего-то будет не хватать, потому что в воскресенье трудно что-либо найти.

– Конечно.

– Знаешь, – продолжал Эмиль, – Роз – королева диаспоры, вернее, она ею стала.

– Сколько ей лет?

– Сороковник, но выглядит что надо.

– Она из Еревана?

– Да, акцент выдает. Приехала лет десять назад вместе с пожилой матерью, много пережившей, которая умерла год спустя.

Микаэль смотрел на него из-под тяжелых от усталости век.

– Потом вышла замуж за Акопа Бедикяна, он тоже из Еревана, но давно живет в Торонто. У него уже была своя фирма по пошиву одежды, но с ее приездом, а она женщина напористая, им удалось максимально раскрутиться. Это она все решает. Создает модели одежды, контролирует создание выкроек, выбирает цвета. Этим летом ей посвятили статью в «People’s Magazine», в воскресном приложении. «Сбывшаяся канадская мечта» называлась, с фотографиями госпожи в ее имении Форест Хиллс. Понимаешь?

– Счастливая. А вы друзья?

– Нет. Я бы сказал, знакомые.

– Тогда почему она позвонила тебе домой и в такой поздний час?

– Ну, весной, когда они переехали в этот свой замок Форест Хиллс, она попросила меня ангажировать известного тенора для праздника новоселья. Я ей помог, вот и все. Вероятно, она поздно узнала о моем дне рождения, но все равно захотела поздравить. Она очень щепетильна в этикете, – добавил он.

Микаэль постарался подавить зевоту.

– Пойдем спать, Азнавур, я начинаю чувствовать тяжесть перелета.

– Это тебя года тяготят, Бакунин, – пошутил друг, и они рассмеялись.

21

– Спасибо, спасибо, – благодарил Микаэль, стараясь жестом унять аплодисменты. – Эмиль преувеличенно красиво представил меня. Но я его понимаю, – продолжал он, повернувшись к другу, который как раз занимал место в первом ряду партера, – это он мне льстит, чтобы я не выдал секреты из нашей жизни в колледже.

В партере засмеялись.

– Спасибо еще раз.

В этот воскресный вечер зал Культурного центра Торонто был полон зрителей. Даже коридоры были забиты теми, кто не нашел свободного места и был вынужден стоять. В мероприятии принимали участие все известные представители армянской диаспоры в Канаде, а также гости из Соединенных Штатов и посланники Североамериканской апостольской церкви. Заместитель мэра сидел рядом с архимандритом, отцом Гевондом, прилетевшим из Нью-Йорка по такому случаю.

Голос Микаэля, сильный и чистый, перекрывал аплодисменты, которые то и дело взрывались в зале.

– Но если подумать, не знаю, право, что скучнее, рассказы из нашей молодости или речь, которую я собираюсь произнести.

Снова аплодисменты и смех в зале.

– Я прилетел позавчера в эту прекрасную страну, сейчас немного одуревший от джетлага, еще не пришел в себя окончательно, и, если кто-то спросит у меня, который час, я отвечу: как минимум два часа ночи. Так что будьте снисходительны, если находите, что у меня вид человека, которого только что подняли с постели.

– Браво! – крикнули из партера и засмеялись.

– Не так давно в Париже, – продолжал Микаэль более серьезным тоном, – я познакомился с одним маленьким мальчиком, – и он показал рукой рост мальчика на уровне своего бедра. – «Привет! – сказал я ему по-армянски. – Как тебя зовут?» Для меня было естественным говорить с ним на нашем языке, тем более что мы находились в Армянском культурном центре. И знаете, что он мне ответил? «Je m’appelle Armén, mais je ne parle pas l’arménien».

Микаэль помолчал несколько секунд, дав возможность людям в зале понять смысл сказанного. В зале стояла тишина.

– Да, господа, этот мальчик сказал мне: «Меня зовут Армен, но я не говорю по-армянски». Тогда я спросил его: «Почему?» И он ответил: «Потому что в Париже больше нет армянской школы». Этот мальчик не говорит на родном языке, хотя и носит имя, которое связывает его с исторической родиной, только потому, что во французской столице нет больше школы для армян… – Он прервался на мгновение и затем повторил, скандируя каждое слово: – Нет больше школы для армян!

В зале зааплодировали.

– Я, – воскликнул Микаэль, приложив руку к груди, – получил аттестат зрелости в колледже мхитаристов в Венеции. Признаться, не знаю, кем бы я был, какого человека вы лицезрели бы перед собой сегодня вечером, если бы я не окончил это легендарное заведение. Меня воспитали педагоги, чьи наставления я до сих пор помню, и я несу в себе знания литературы, поэзии, музыки моего народа. Этим ни с чем не сравнимым духовным богатством я обязан отцам-мхитаристам, тем усилиям, которые они приложили, чтобы привить мне то, что каждый молодой человек должен чувствовать: гордость от принадлежности к своему народу. И эту ценность, дорогие друзья, мы постепенно теряем, – добавил он, качая головой.