– Почему белая корона? – спросил Микаэль, удивившись.

– Из-за королевы. Мы же страна Содружества[63], ты что, забыл?

– Ну и что? Хотят напоминать вам об этом, пока ведете машину?

Они снова засмеялись. Азнавур всегда оказывал на Микаэля такое влияние: рассеивал его тревоги, успокаивал его страхи, словом, поднимал настроение.

– Ты уже подготовил свое воскресное выступление? – спросил его друг напрямик.

– Кое-какие тезисы набросал в самолете.

– Что бы ты ни сказал, они будут очарованы, твои слова проникают прямо в сердце. Культурный центр чрезвычайно возбужден в связи с таким событием. Для диаспоры это большая честь наконец-то принимать тебя в гостях, интеллектуала с мировым именем, философа высокого уровня.

– Перестань, Эмиль. – Микаэль заерзал на сиденье. – Это не шутки. Здесь речь идет о деньгах, а ты знаешь, как тяжело заставить людей доставать их из карманов.

– Да, но это на благородное дело. Они должны понять, что, если не будет пожертвований, если они будут скряжничать, колледж закроют.

Мысль о будущем без их колледжа расстраивала обоих, так что они вместе решили бороться всеми силами и средствами, чтобы этого не случилось.

– Что, действительно так плохо? – спросил Эмиль.

– Хуже некуда. Никто не записывается, по крайней мере, из богатых семей, которые могут позволить себе вносить установленную плату. Иногда приедет какой-нибудь мальчик из Бейрута, Дамаска или Багдада. Ты же представляешь? Все держится на пожертвованиях и субсидиях, но как долго так может продолжаться?

Азнавур кивнул.

– Ты говорил, что был у них недавно.

Микаэль вздохнул:

– Да, ездил на карнавал, но было бы лучше, если бы я отказался. Тяжело было смотреть. Стены облупились, сад запущен, грязь и мусор повсюду. Я буквально сбежал оттуда.

Они долго молчали, каждый, казалось, воскрешал в памяти время, проведенное в колледже «Мурат-Рафаэль».

– Помнишь, ты вырезал на спинке кровати дату, когда поступил туда? – сказал Микаэль. – Представь, она еще сохранилась.

В машине послышался звонок телефона, и Азнавур взял свой сотовый.

– Хелло, – сказал он, растягивая «о», в огромную трубку размером с кирпич и с антенной сантиметров двадцать. Несколько секунд молча слушал. – Отрицательно, – возразил он затем, – Джош может говорить что хочет, а я хочу дымовую машину и проектор на двадцать тысяч ватт, чтобы дырявил сцену. Нам нужно делать шоу, за это нам платят, Доминика! – Затем он улыбнулся и снова заговорил своим мягким голосом: – Да, милая, он здесь, со мной в машине, и я везу его домой, – сказал он и свернул на выход с автобана под названием «Don Valley Parkway».

Эмиль жил в шикарном коттедже в престижном жилом комплексе, утонувшем в зелени раскидистых деревьев. Их кроны в это время года уже покраснели. Повсюду раскинулись элегантные лужайки в английском стиле с автоматическим поливом. Подъездные дорожки вели к домам обязательно на подъем, чтобы создать впечатление, что дом еще больше и представительнее. Породистые собаки бегали там и тут со счастливыми и беспечными мордами вместе с детьми, катавшимися на велосипедах или роликах. «Добро пожаловать в Канаду», – подумал Микаэль, пока «кадиллак» его друга величественно спускался по пандусу в гараж.

Войдя в дом, они сначала попали в полуподвальное помещение, открытое и большое пространство, почти как сам коттедж.

– Оставим чемодан здесь, твоя комната за этой лестницей, – сказал Азнавур.

Микаэль заметил тренажеры, диваны, телевизор. В центре стоял бильярд с цветными шарами, уложенными в деревянный треугольник.

– Если хорошая погода продержится еще, то в воскресенье устроим барбекю в саду, – пообещал Азнавур. – А теперь поднимемся, Доминика тебя ждет.

Они поднялись по лестнице и попали в холл главного входа, который вел в просторную гостиную, обставленную дизайнерской мебелью. Диван с большими подушками стоял у дальней стены. Вокруг него разместились кресла, два из которых были бержерки. На той же стене висели на металлических струнах многочисленные рамки с золотыми и серебряными дисками внутри, каждый со своей табличкой, на которой были выгравированы имя певца или группы победителей и дата, когда диск был получен. Рядом на игорном столике в стиле ампир стояла ваза с белыми орхидеями, а через окно размером во всю стену можно было любоваться видом кленовой рощицы. Наконец, в центре гостиной стоял белый рояль, который даже самые рассеянные люди не могли бы не заметить.

Улыбнувшись про себя, Микаэль мысленно сравнил свою квартирку в Риме и этот плацдарм.

Он жил в двухкомнатной квартире в квартале Трионфале, который выбрал для удобства, поскольку оттуда в хорошую погоду мог добраться пешком до своего антикварного магазина в районе Борго[64] Анджелико. Он купил эту квартиру только тогда, когда прожил в Риме много лет и накопил достаточно денег, чтобы не брать ссуды и не залезать в долги. До этого он всегда снимал. Его друзья находили, что его дом – «настоящее сокровище, просто прелесть», особенно терраса, с которой открывался великолепный вид на собор Святого Петра. Каждый день первый солнечный луч падал на его кровать, наполняя энергией все вокруг и его в том числе.

– Это Доминика, моя жена, – сказал Эмиль с горделивой ноткой в голосе. Высокая стройная женщина, моложавая, с ослепительной улыбкой приблизилась к нему, немного покачивая бедрами в обтягивающих джинсах и отбросив назад длинные каштановые волосы.

– Привет, Микаэль, – сказала она, старательно произнося имя с ударением на последнем слоге. – Чувствуй себя как дома, для меня ты член нашей семьи, Эмиль говорит только о тебе, – добавила она с непринужденностью, типичной для представительниц крупной буржуазии.

– Доминика, наконец-то!

Микаэль по-дружески обнял ее. Хоть он и видел ее впервые, но все знал о ней. Она была редким алмазом, самым дорогим, что было у Азнавура. Друг рассказал ему каждую деталь их истории любви, с первого дня, когда они встретились.

«Сегодня утром, пока я скучал до смерти в Lobarts Library[65], передо мной возникло чудесное создание. На улице было, наверное, двадцать градусов ниже нуля, но мое сердце так и пылало», – написал он много лет назад, рассказав о девушке, которая вскоре стала женщиной его жизни.

Доминика была коренной канадкой, родом из Квебека, из интеллигентной и богатой семьи. Азнавур познакомился с ней в 1959 году, почти сразу после того, как «высадился на берег», как принято говорить в тех краях, навешивая ярлыки на менее удачливых эмигрантов. Они оба поступили на филологический факультет университета Торонто, стали встречаться и некоторое время были неразлучны, но потом по глупости расстались. Несколько лет спустя, уже окончив университет, они случайно встретились в трамвае.