– Hi Dom, tu vas bien?[66] – приветствовал он ее по-французски, на языке, который давал ей возможность почувствовать себя как дома.

Доминика посмотрела на стоявшего перед ней здоровяка с кудрявыми черными волосами и добродушной улыбкой и вдруг поняла, как ей не хватало его все это время. Был снежный февральский вечер, и когда они сошли с трамвая, Дом пригласила его на чай к себе в комнату в доме в викторианском стиле, где она жила. Как только они вошли в квартиру, то сразу же занялись любовью, страстно и одновременно нежно, как обычно бывает с людьми, которым суждено быть вместе всю жизнь.

Спустя неделю Эмиль переехал к ней, и больше они никогда не расставались. Он принес свою зубную щетку и войлочные тапочки 46 размера и много лет жил в этой квартире с Дом и еще пятью девушками, не обращая внимания на косые взгляды и сплетни соседей. Доминика нашла работу в адвокатской конторе, которая специализировалась на авторском праве, он же организовывал телевизионные постановки для местного канала. В субботу вечером они пили Buds до зари, курили коноплю и разбрасывали пустые бутылки по всему дому, пока Майк Джаггер пел «Time’s on my side, yes it is» своим хриплым всесокрушающим голосом. Их любовь крепла день ото дня, несмотря на недовольство родителей Доминики, которые хотели для своей дочери мужа WASP[67], и желательно побогаче.

Назло всем, кто был против, Доминика и Эмиль поженились майским воскресным утром, в кругу немногих близких друзей. Церемония бракосочетания состоялась в только что открытом фантастическом муниципалитете города, прозванном Глаз правительства.

– Идите сюда, – позвала Доминика, приглашая мужчин присесть вместе с ней на диван, – выпьем прекрасный кофе с печеньем. – Она протянула чашечку с дымящимся напитком Микаэлю, который устроился в кресле. – Надеюсь, ты нормально переносишь джетлаг[68], – добавила она.

– Каким ты себе представляла его, моего друга? – спросил Эмиль, севший с ней рядом.

Микаэль слегка покраснел под взглядом прекрасных карих глаз Доминики.

– Ну, на самом деле он гораздо моложе и красивее, – уточнила Дом.

Микаэль протянул руку, чтобы взять два кусочка сахара.

– Знаешь, я дочитала твои «Откровения», – сказала она уже более серьезным тоном. – Мне понравилось, хотя один момент меня смутил, но мы поговорим о нем после.

– Спасибо, – сказал он.

– Какая удача заполучить автора домой, а? Так он может лично все тебе объяснить, – пошутил над ней Эмиль, взяв сигару из коробки.

Микаэль посмотрел на него исподлобья.

– Сейчас мне достанется, вот увидишь, – пожаловался Азнавур жене. – Я не рискнул закурить в машине всю дорогу.

– Ах, так вот что это было! Я чувствовал запах табака, но думал, что это кожаные сиденья так воняют.

Все трое рассмеялись, скорее потому что рады были оказаться вместе, а не из-за шутки.

– Ты мне еще ничего не сказал о Канаде. Тебе нравится? – спросила его Дом спустя какое-то время.

– То немногое, что я видел до сих пор, нравится.

Они пили кофе и говорили о стране, принявшей множество беженцев и эмигрантов со всех концов света, которая предоставила им возможность трудиться, защищает их права независимо от цвета кожи, религиозных верований, политических взглядов.

– Это, дорогой Бакунин, настоящее многонациональное общество, – заявил Эмиль.

– У нас на работе, – продолжила Дом, – есть выходцы из семи стран. Каждый привнес немного своей культуры, и это пошло только на пользу. Все вместе мы существуем в гармонии.

– Меня никогда не дискриминировали здесь, ну, разве что только ее родители, – перебил жену Эмиль, посмеиваясь.

Она ткнула мужа локтем в бок и тоном, не терпящим возражений, сказала:

– Милый, почему бы тебе не перезвонить Джошу? Он там в чем-то не уверен.

Эмиль фыркнул и поднялся.

– Извини, старик, но мы организуем концерт новой группы, некая «Нирвана», ты слышал? Кажется, они там все громят, и мой компаньон очень возбужден. А ты, пока меня тут не будет, не рассказывай ей ничего, что она не должна знать, – шутливо пригрозил он, показывая на жену, прежде чем скрыться за стеной.

Она улыбнулась.

– Нет нужды говорить тебе, как он счастлив видеть тебя здесь. Он так волновался, уже больше месяца, как только узнал, что ты прилетаешь.

– Я тоже волновался.

– Да, конечно, – перебила его Дом, которая хотела как можно более понятно изъясниться. – Он, видишь ли, выработал отвержение всего того, что связано с Францией и Италией, не говоря уже о Марселе и Венеции, – и она понизила голос на этом последнем слове. – Мне кажется, что он отчаянно старается выбросить из памяти какую-то давнюю травму. Когда ему приходится ехать туда по работе, а это случается довольно часто, поверь мне, он все время настаивает, чтобы ехал кто-нибудь другой. Если бы ты не приехал сюда, боюсь, вы никогда больше не увиделись бы.

Микаэль кивнул. Он и хотел бы сказать ей, что прекрасно понимает душевное состояние своего друга, но не мог, а потому промолчал.

– Сегодня он хочет праздновать дома. «В этом году устроим что-нибудь скромное, в кругу семьи, тем более Микаэль будет с нами», – так сказал он мне недавно.

Микаэль удивленно посмотрел на нее.

– Как, ты что, забыл? Сегодня 14 сентября, и Эмилю исполняется пятьдесят три года.

Чуть позже, когда Микаэль снова поднялся на второй этаж, у него был безукоризненный вид.

В доме играла музыка в стиле рок в сопровождении хриплого злого голоса, который доносился из глубины коридора.

Микаэль страшно устал. Он проспал более пяти часов в комнате для гостей – это была скорее квартира с ванной комнатой – и был резко разбужен невероятным шумом. Посмотрев на часы, он увидел, что было уже шесть часов вечера. Он поднялся со страшной головной болью и выпил еще две таблетки, надеясь, что они помогут. Затем принял горячий душ и наконец надел свой элегантный костюм, «лондонский дымчатый», со свежей белой рубашкой.

– Есть там кто-нибудь? – громко спросил он, стоя на верхней площадке лестницы.

Подождал какое-то мгновение, прислушиваясь, и, не получив ответа, пошел по направлению оглушительного шума. Он прошел мимо множества дверей, некоторые были закрыты, другие распахнуты настежь, пока не попал в комнату, которую искал.