– Отпусти ее. – Лиам намеревался уговаривать, но слова прозвучали как команда. – Я меняю свою жизнь на ее. Хочешь, я отведу тебя к лорду Тренвиту?

Хеймиш издевательски рассмеялся:

– Откуда взялась такая неожиданная слабость к женскому полу? Ты мог хладнокровно убить отца и кнутом забить шлюху до смерти. А вид умирающей английской суки способен тебя сломить?

На короткую секунду Лиам закрыл глаза, потому что не мог не увидеть ужас, написанный на лице Филомены. Он этого не выдержит, не переживет ее потери. Во всяком случае, та его часть, которая осталась человеческой. Лиам чувствовал, если увидит ее кровь, то превратится в монстра. А ведь он сорок лет старался им не стать.

Он не мог не слышать ее потрясенный вздох, и Хеймиш тоже его услышал. Теперь она узнала самый страшный его секрет, две причины, по которым он был навеки проклят. Все началось с Тессы Макграт, а отцеубийство решило навеки его судьбу.

Он убил собственного отца, бросил брата умирать и позволил своей безумной жене покончить с собой, не протянув ей руку помощи. Он действительно уничтожал самых близких своих людей. Но он умрет, но не позволит, чтобы любимая женщина стала жертвой его проклятия.

Филомена потеряла присутствие духа и превратилась в дрожащий комок из костей и ледяной от страха крови. Она давно превратилась бы в мокрое место от паники и просочилась бы под землю, если бы не лезвие у горла и чудовище за спиной.

Казалось, Лиам был одновременно везде: сначала на восточной стороне поляны, потом в тени деревьев на западе, куда неотрывно глядели ее глаза. Он предложил свою жизнь в обмен на ее, и сердце Филомены дрогнуло, услышав в его голосе искреннюю горячность. Часть ее души желала, чтобы Хеймиш принял это предложение, но она знала, что не сможет жить дальше, если из-за нее погибнет Лиам. Он нужен его детям, его клану, и родственники полагались на его руководство. А если она пропадет, растворится в тумане, никто этого не заметит. У нее нет семьи, есть только те, кто отправил ее в сумасшедший дом. Совсем немногие оплачут ее трагедию, прижмут к себе близких и станут жить дальше.

Слова Хеймиша заставили ее очнуться от подступающего отчаяния.

Значит, Лиам бил кнутом женщину… и убил собственного отца-злодея. Господи! Она-то думала, его преследуют воспоминания о жутких военных преступлениях. Или об обстоятельствах смерти Хеймиша. Но нет! Лиам не только убивал во имя королевы и родной страны, он совершил настоящее убийство. У нее перехватило дыхание от его ответа. Что же такое совершил старший Хеймиш Маккензи и чем он вызвал гнев Лиама?

– Это была просто шлюха из кабака, Лиам, и за свои услуги она получила достаточно.

Хеймиш двинул рукой, которой держал кинжал у горла Филомены, как будто хотел сделать раздраженный жест. Но опомнившись, он стал держать ее еще плотнее и переместил кинжал на более уязвимое место на горле.

Филомене хотелось скулить от страха, но она молчала, боясь сглотнуть, иначе острие лезвия воткнется в кожу.

– Никакие деньги не могут компенсировать то, что он заставил нас делать.

Несмотря на собственное ужасное положение, Филомена почувствовала глубокий стыд в голосе Лиама. И она заплакала над судьбой бедной девушки, подвергшейся унижению настолько ужасному, что даже Демон-горец не мог выразить его в словах. Горячие слезы потекли по ее холодной коже и по лезвию ножа.

– Он хотел сделать из нас мужчин. – Хеймиш сказал как сплюнул.

– Он собирался сделать из нас чудовищ.

– Все-таки я не понимаю, почему ты решил его убить, – заговорил снова Хеймиш, – ты же не смог трахнуть шлюху, ведь так? Ты ведь и тогда был слабаком. Не смог через это пройти.

Услышав эти слова, из глаз Филомены покатилась слеза облегчения.

– Я нашел ее тело в болоте Бренилох-Бох. – Гнев Лиама заставил его забыть осторожность. – Ты знал, что он убил ее, чтобы она замолчала и не подняла свой клан против него.

– Вот тут ты всегда ошибался, Лиам. Ты думаешь, что ее незначительная жизнь стоит смерти великого человека.

– Он был злодеем, – отрезал Лиам, – он убивал невинных людей. Людей, принадлежавших его собственному клану.

Хеймиш только фыркнул в ответ:

– Все великие люди совершают злодеяния.

– Ты ошибаешься.

– Откуда ты можешь знать? Ты не великий человек и не праведник. Ты прославился совсем не добрыми делами, разве не так?

В темноте несколько секунд молчали. Упрек Хеймиша достиг цели.

– А Дуган? – Тихий вопрос Лиама был едва слышен через расстояние, их разделявшее. – Отец велел убить собственного сына.

– Дуган был таким же чудовищем, как мы все. Думаю, даже пострашнее. Он убил того проклятого священника, когда ему еще не было пятнадцати.

Сердце Филомены обливалось кровью. Ей хотелось сказать Лиаму, что она по-прежнему считает его хорошим человеком, великим человеком. Что она рада, что его отец понес наказание за все те невозможно страшные дела, которые совершил. Она колебалась, потому что ей почудилось, Хеймиш почти забыл про нее. Он держал ее все так же крепко, но казалось, забыл, что хочет ее смерти.

– А ведь можно подумать, дорогой братец, что ты должен больше сочувствовать отцовским бастардам. – Гэвин Сент-Джеймс напугал и Хеймиша и Филомену, когда спокойно как ни в чем не бывало вышел на поляну с восточной стороны. – Ты же один из них.

– Отвали отсюда, Торн! – прорычал Хеймиш.

Каждый мускул на его изуродованном теле напрягся, и Филомена вскрикнула, потому что руки стиснули ее горло сильнее. Но, к счастью, ножом, который он держал у нее под подбородком, он начал угрожать Гэвину.

– Мне следовало придушить тебя в ту секунду, когда ты выполз на свет…

Тут Филомена услышала свист разрезаемого воздуха, из темноты вылетел нож и, крутясь, пролетел мимо ее уха.

Хеймиш вскрикнул, когда нож достиг цели, и отпустил Филомену как раз вовремя – она успела увернуться от Демона-горца, который поднялся и прыгнул из тумана на каменный алтарь, чтобы добраться до брата.

Столкновение было такой силы, будто в схватке сошлись два великана, даже земля дрогнула. Они упали, и их поглотил туман. Филомена с трудом отползла в сторону. Холодный шершавый камень оцарапал ей пальцы, когда она оперлась на него, чтобы подняться около каменного алтаря. Страшные звуки двух тел, сцепившихся в схватке, разносились по поляне, и она почти умирала каждый раз, когда ей не удавалось увидеть Лиама. Ей хотелось сделать хоть что-нибудь, только не стоять, наблюдая за происходящим, но она понимала, что самое разумное теперь – не мешать Лиаму. Она никому не поможет, если окажется в опасности. В глубине тумана работали два кинжала, и один бог знает, что там творилось.

Торн бросился вперед, и только тогда Филомена поняла, что он был не один. Следом выбежал Рассел, а за ним – Томас Кэмпбелл.