— А получится? — засомневался Зерги. — Тут и шевельнуться-то больно. Или придумал чего хитрого?

— Может, и придумал. Спробовать хочу одну штуку — вдруг получится. Только молчи и не рыпайся, если что…

На мгновенье Жуга умолк, прислушиваясь, и вдруг принялся тихонько насвистывать, морщась от боли в разбитых губах.

— Эй, ты чего? — насторожился Зерги, но тот мотнул головой: «Не мешай».

Жуга медленно перебирал созвучия, меняя тон и высоту; длинные и короткие звуки шли чередой, безо всякого смысла и порядка, пока постепенно не осталось всего три ноты. Казалось, Жуга заблудился в этих звуках, без конца повторяя одно и то же, но шло время, и Зерги неожиданно поймал себя на мысли, что простенький этот мотивчик всецело его захватил. Было в нем что-то влекущее, некий непонятный ни уму, ни сердцу зов. Зерги задумался, соображая, что бы это могло значить, и в этот миг его босую ногу тронули чьи-то холодные когтистые лапки.

Истошный визг разорвал тишину, резанул по ушам. Жуга выругался, стиснул зубы и так резко вскинул голову, ударив Зерги в затылок, что чуть было снова не лишился чувств. Зерги прикусил язык и смолк.

Когда боль в голове утихла, Жуга обнаружил, что один глаз у него открылся, хотя и не полностью.

— Нет худа без добра… — пробормотал он и прислушался. Снаружи было тихо — похоже, на шум в их каморке никто не обратил внимания. Жуга вывернул шею и покосился на Зерги. Тот всхлипывал и трясся мелкой дрожью.

— Что там с тобой стряслось?

— К-крыса… — выдавил тот.

— Всего-то? — Жуга улыбнулся. — Я уж думал — медведь пришел.

— Н-ненавижу!

— Медведей?

— К-крыс!

— Мог бы сразу предупредить. А то орешь, как девчонка…

Он почувствовал, как напряглась и вдруг расслабилась спина Зерги, вздохнул и медленно принялся высвистывать все с начала.

* * *

Это был огромный сумрачно-серый крысюк с надорванным ухом и колючими бусинками глаз на умной зубастой морде — не иначе, местный корабельный патриарх. Зерги содрогнулся:

— Господи… ну и тварь!

— Молчи.

Неслышный и почти незаметный в полутьме, крыс теперь сразу направился к Жуге, взобрался ему на плечо и принялся за веревку. Он возился там, тяжелый, какой-то неприятно теплый, задевая Зерги то лапой, то хвостом; Жуга чувствовал, что мальчишка с трудом сохраняет неподвижность. Наконец петля на шее ослабла. Зерги вздохнул было с облегчением, но крыса тут же занялась вторым узлом, и он снова стиснул зубы. Манящий пересвист давно умолк; казалось, крыса сама знает, что надо делать. Узел за узлом, петля за петлей — дело двигалось медленно, и прошло наверное четверть, а то и все полчаса, прежде чем с веревками было покончено. Крыса спрыгнула на пол, осмотрелась, как бы желая убедиться, что дело сделано, и лишь после этого удалилась.

— Наконец-то! — Зерги повернулся к Жуге. — Ой… У тебя все лицо в крови.

— Да знаю, знаю… — поморщился тот, разминая пальцы. Кровь жаркой волной хлынула в занемевшие руки. Жуга плюнул на ладонь, протер глаза и огляделся.

В каморке было грязно и тесно. Низкая квадратная дверь, вся перекошенная, с широкой полосой сыромятной кожи вместо петель, не выглядела прочной, скорее — наоборот. В бесчисленные щели тянуло холодной сыростью. Снаружи было сумрачно.

— Это уже рассвело, или еще стемнеть не успело?

Зерги пожал плечами:

— Не знаю. Рассвет, наверное… Ты что, дверь ломать собрался?

Жуга покачал головой.

— Наружу лезть резона нет — только нашумим попусту. Да и кто знает, сколько их там? Подождем — должен же кто-нибудь прийти нас проведать.

— А как придет, тогда что?

— Там видно будет. — Он посмотрел на своего спутника.

Зерги сидел, поджав ноги, маленький, щуплый, сосредоточенно счищал с рукава грязное пятно; сам рукав оторвался и висел на ниточках. Под глазом у Зерги набух синяк, нос был расцарапан, но в целом парнишка, похоже, не пострадал.

— Замерз, стрелок?

— Есть немного, — кивнул тот. Поднял взгляд. — Жуга…

— Что?

— Эта крыса… — Зерги замялся. — Я никогда ничего подобного не видел. Где ты учился магии?

— Я нигде не учился.

— Так не бывает.

— Бывает, — буркнул Жуга. — Я же не виноват, что от рожденья такой… Чем спорить зря, рассказал бы лучше что-нибудь про свою про учебу, авось и я чего пойму.

— Магия — штука сложная, — помедлив, сказал тот, глядя куда-то в сторону. — Если б ты знал, чего там только нет… Магия камней. Руны. Магия стихий, чисел… растений… Кое-что я и сам умею, про другое слыхал, но чтоб такое! Как ты это делаешь?

— Долгая история. Как-нибудь после расскажу.

— И все таки?

— Ну… крысы мне кое-чем обязаны. Я просто позвал, а она уж сама догадалась, что к чему.

— Так ли? — усомнился тот. — Тупая зверюга и вдруг — сама… Бр-р… — Его передернуло.

Жуга усмехнулся:

— Самые умные крысы никогда не попадаются в ловушки.

— Магия имен… — задумчиво проговорил Зерги, — надо же! Колдуны годы отдают, чтобы истинное имя вещей узнать, а ты вот так, походя, у какой-то крысы… Тот посвист и есть имя?

— Угу.

— Гм… постой! — он нахмурился. — Ты ведь что-то там про Гаммельн говорил…

Ответа не последовало. Зерги обернулся и успел увидеть, как Жуга тенью скользнул к стене и замер у двери. Показал рукою — молчи. Зерги кивнул и лишь теперь заслышал чьи-то шаги.

Звякнул засов, и в каморку хлынул серый утренний свет.

В дверном проеме показалась голова. Внутри было темно, и вошедший даже не успел понять, что происходит. Жуга шагнул вперед. Взмах руки, короткое кружение, и моряк ничком рухнул на пол. Кувшин выпал из его руки и разбился с грохотом. Вода разлилась по доскам. Жуга досадливо поморщился и повернулся к Зерги:

— Давай веревку.

Оглушенный, моряк лежал без движения, и вдвоем они быстро связали его по рукам и ногам. Это был незнакомый белобрысый детина, рослый и довольно сильный; Жуга даже подивился запоздало, как это ему удалось свалить такого одним ударом, но вскоре понял, в чем тут дело: от упавшего, за несколько шагов крепко разило пивной кислятиной. Зерги скривился.

— Чего нос воротишь? — усмехнулся Жуга, затягивая крепче последний узел. — Нам, считай, повезло — если уж этот так набрался, может, и остальные не лучше. Ч-черт, ножа нету… Посмотри в карманах.

Зерги выглянул наружу, притворяя дверь, вздохнул над разбитым кувшином: «Эх, жаль…»— и взялся выворачивать карманы широких матросских штанов. Отыскались там только трубка и пара монет. Жуга сдернул напоследок с ганзейца широкий кожаный ремень с медной пряжкой и намотал на руку.