— Не вздумай трепыхаться, — с угрозой сказал он, толкнул пленника на кровать, в два удара высек огонь и запалил свечу. Зыбкий язычок пламени высветил вздернутый нос, испуганные глаза и курчавую, черную, как смоль шевелюру мальчишки лет десяти.

— Один и Фрея! — опешил норвег. Брови его полезли вверх. — Сдается мне, что кому-то там, внизу не мешало бы дать по морде… Слушай, ты! Если я нанимаю всяких сопляков себе в провожатые, это еще не значит, что я предпочитаю мальчишек в постели! Понял? Заруби себе это на носу!

— Но я совсем не за этим пришел! — запротестовал тот.

— Вор! — осенило Яльмара.

— Нет, нет!

— Врешь!

— Вообще-то, да, — поспешно сознался паренек. — Только у вас я ничего не собирался красть.

— Опять ведь врешь.

— Не вру, ей богу!

— Тогда я вообще ничего не понимаю… — Яльмар развел руками, обнаружил, что все еще сжимает в руке топор и положил его на стол. — Кто ты такой?

— Янко я. Цыган.

— Цыган? — варяг наморщил лоб. — А! Один из тех бродяг из страны фараонов… Ну и что же ты хотел?

— Я сказать пришел. Кое-что важное.

— Ну так говорил бы сразу! Что, меня внизу трудно было найти, что ли?

Паренек замялся.

— Я там не хотел говорить. Там… в общем… там, внизу…

— Да говори же!

Мальчишка помедлил в нерешительности и, словно прыгая с обрыва, единым духом выпалил:

— Сотоварищи твои в беде.

Яльмар замер, переменившись в лице.

— Какие еще сотоварищи? — с подозрением спросил он.

— Ну, рыжий — Жуга, и этот еще… с арбалетом который, не помню, как зовут.

Норвег постоял в молчаливом раздумье, затем подвинул табуретку ближе к кровати и уселся напротив.

— Рассказывай, — потребовал он.

* * *

Янко, как и другие цыгане, много в своей жизни видел, но мало имел. Две лошади да повозка, в которой ютилось его семейство — вот и все имущество. Мать и три его сестры промышляли гаданием, отец крал коней. Так было всегда, сколько Ян себя помнил, но однажды и этой немудреной жизни пришел конец.

— Мы в степи заночевали, — не глядя на викинга, расказывал парнишка, — от города невдалеке… Ужин сготовили да спать полезли. А ночью проснулся я — горит кибитка! Остальных растолкал, еле выскочить успели; подчистую все сгорело, а как загорелось и отчего — так и не прознали. Коней отец вечером стреножил, да и костер мы затушили… Так вот в город и пришлось податься.

В Галлене и без них всяких бродяг хватало. Работы не было, денег — тоже. Пришлось воровать. А вчера вдруг случай подвернулся — на площади у рыбного рынка подошли три моряка. Ганзейцы. Посулили хорошо заплатить. Да и работа оказалась, прямо сказать — никакая: проследить кое за кем. Янко сразу согласился.

— С утра я за вами троими шел, — говорил он, — а когда приятели твои вдвоем остались, за ними увязался. Ну, их сперва на маяк занесло, а потом к дому какому-то сгоревшему. И разговоры промеж них какие-то странные были — все про огонь, да про огонь… А потом те моряки заявились. Я и указал, что и где… Я ж не знал, что там драка будет! В общем, повязали друзей твоих и на корабль увезли… вот.

— Давно?

— Часа четыре уж прошло…

Некоторое время Яльмар молчал.

— Одного я не пойму, — сказал он наконец. — Дело ты свое сделал, плату получил… ведь получил? Получил… Чего ж ты еще и ко мне-то приволокся? Или думаешь, что я тебе тоже заплачу?

— Не надо мне платы, — Янко помотал головой. Посмотрел викингу в глаза. — Мне с тем парнем, с рыжим, поговорить надо, узнать, от чего в степи огонь зажегся. Сдается мне, что неспроста все это.

— А ну, как врешь ты все? — вдруг усомнился викинг. — И все твои разговоры — только чтоб в ловушку меня заманить?

— Мне врать резона нет, — просто и как-то необычно по-взрослому ответил тот и замолчал.

Яльмар встал и принялся одеваться. Натянул сапоги, сунул за пояс топор.

— Значит так, — сказал он, нахлобучивая шлем. — Тех двоих мне терять никак нельзя, но и тебе я не очень-то верю. Пойдешь со мной.

— Но я…

— Пойдешь, я сказал!

— Ладно, — кивнул тот, встал с кровати и подобрал кнут. — Что, прямо сейчас пойдем?

— Прямо сейчас.

Часы на башне пробили три. Постоялый двор спал. Не зажигая огня, оба выбрались наружу, перелезли через запертые ворота и вскоре уже шагали вниз по улицам, туда, где в просветах меж домов серебрилась под луной водная гладь.

* * *

До порта добрались без особых происшествий, лишь раз у какого-то кабака к Яльмару прицепились две девицы подозрительной наружности. Было сыро и холодно, но на удивление светло — сквозь тонкие снежные облака ярко светила луна. В переулках и подворотнях то и дело шевелились тени, блестела сталь, но личности, там сидевшие, видимо сочли за благо с варягом не связываться.

Два ганзейских корабля по-прежнему стояли на рейде, еле различимые в густом тумане.

— Который? — хмуро спросил Яльмар, оборачиваясь к мальчишке.

— Этот, — Ян указал рукой.

Пришлось плыть. Лодку позаимствовали у рыбачьих причалов — всего-то и делов оказалось, что канат отвязать. Будь лодка прикована цепью, викингу пришлось бы повозиться, но цепь и хороший замок иной раз стоили целого состояния, и рыбаки попросту уносили на ночь весла домой. Недолго думая, Яльмар разрубил пополам длинный шест и, вставив половинки в уключины, уселся на скамью. Спутник его примостился на корме.

Светало. Грязная вода бухты была холодна и неподвижна. Янко сидел молча, нахохлившись как воробей, и изредка косился на викинга. Яльмар греб мощно и размеренно, почти не оборачиваясь, и вскоре из тумана возникла темная громада корабля. Стараясь не шуметь, Яльмар обогнул его кругом и направил лодку к носу корабля, как вдруг на палубе хлопнула дверь, кто-то крикнул сдавленно, а через миг тишину зимнего утра заполнили звуки яростной потасовки. Яльмар расплылся в злорадной улыбке.

— Ха! — вскричал он, схватил веревку и одним движением привязал лодку к якорному канату. — Да мы вовремя! Они таки задали им жару!

Яльмар сунул топор за пояс и полез вверх по канату.

— А мне что делать?! — крикнул ему вслед Ян.

— Жди здесь, — буркнул тот, не оборачиваясь. — Я скоро!

И перевалившись через борт, исчез из виду.

* * *

Трое матросов замерли, ошеломленно глядя на топор, а через миг на палубе черной тенью возник и сам викинг с огромным ножом в руке. Первое оцепенение прошло. Жуга опустил взгляд, увидел, как один из моряков силится выдернуть застрявшую секиру, и ударил, не раздумывая. Тот упал. За рукоять тут же ухватился второй. Секира не поддавалась.