— Не трожь топор, дурак, — негромко и даже как-то ласково сказал Яльмар, медленно приближаясь. — Мне ведь и ножа хватит…

С кормы донеслись крики и топот ног.

— Зерги! — с трудом выдохнул Жуга и бросился туда.

Яльмар понимающе мотнул головой:

— Иди, я справлюсь.

У трюмного люка дрались — пятый моряк поймал-таки мальчишку, и теперь тот вырывался, кусаясь и царапаясь. Силы были явно неравны. Жуга рванулся на помощь, но на полпути с ужасом увидел, что опоздал: весь в крови, моряк в бешенстве оттолкнул паренька прочь.

Люк был раскрыт.

Зерги зашатался, ощутив ногою пустоту, какое-то мгновение держался на краю, нелепо взмахивая руками, и со сдавленным криком рухнул вниз.

Глухой удар совпал с коротким «Хак!» выбитого из легких воздуха, и воцарилась тишина, лишь изредка нарушаемая криками и тяжелым пыхтением — где-то на носу корабля охотился Яльмар.

— Зерги… — запоздало повторил Жуга и смолк.

Моряк обернулся и переменился в лице.

— Сволочь… — Жуга сжал кулаки и двинулся вперед. — Мальчишку… Сволочь.

— Не подходи! — крикнул тот, отступая к борту. — Не подходи, слышишь, ты!

Словно не слыша, Жуга придвинулся ближе и замер в двух шагах от моряка. Облизнул пересохшие губы.

Он стоял недвижно, изодранный, страшный, весь какой-то скособоченный. Один его глаз заплыл синяком, рыжие волосы побурели от крови. Рубаха была разодрана на груди, и там, на загорелой коже белел огромный давний шрам.

Жуга молчал, и моряк приободрился.

— Только попробуй тронь! — осклабился он. — Вся команда на берегу. Случись что со мной — и тебе не жить. А твоей родне и друзьям тем более.

— У меня нет родичей, — хрипло сказал Жуга и поднял голову. В глазах его была пустота. — У меня нет друзей.

И коротко, без замаха ударил его в лицо.

В воздухе мелькнули обтянутые сукном ноги в башмаках, снизу донесся всплеск, и ганзеец скрылся под водой. На мгновение показалась голова — моряк забарахтался, крича, в ледяной воде Галленской бухты, вынырнул раз, другой, и погрузился снова, теперь уже навсегда.

Жуга постоял, бездумно глядя на гаснущие круги, подошел к трюму и начал спускаться, осторожно нашаривая ступеньки узкой деревянной лестницы.

Зыбкий свет раннего утра не в силах был разогнать темноту в трюме. Пахло перцем, вином, свежей кровью и еще чем-то, непонятно чем. Жуга пошарил вокруг себя руками, наткнулся на что-то большое и мягкое и придвинулся ближе.

— Зерги!

Ответа не было.

— Зер… — Снова позвал он и осекся, ощутив, как шевельнулись под пальцами раздробленные кости затылка. Грубую ткань капюшона пропитала кровь. Жуга затаил дыхание и склонился к его груди, прислушиваясь.

Сердце не билось.

Помедлив, Жуга поднял на руки безжизненное тело, встал и медленно полез наверх.

* * *

— Эй!

…

— Э-эй!

Жуга медленно повернулся на голос.

Прямо перед ним стоял невысокий, ладно сбитый чернявый паренек с серьгою в ухе и свернутым кнутом в руке, одетый в черные широкие штаны и красную поддевку с чужого плеча. Волосы курчавились неровными черными завитками. На вид ему было лет десять. Черные глаза смотрели прямо, не мигая.

— Ты откуда тут взялся? — спросил Жуга.

Вытирая о штанину окровавленный нож, подошел Яльмар. Посмотрел на Жугу, на цыганенка, снова — на Жугу. Нахмурился.

— После объясню… — сказал он. — Больше никого нет? Это кто лежит?

Жуга помотал головой: «никого», и покосился на черный квадрат открытого люка.

— Зерги.

— Что? — машинально спросил Яльмар и вытаращился на распростертое на палубе тело. — Зерги?!

Тело погибшего мальчишки как-то странно преобразилось. Прибавилось роста. Плечи стали уже, бедра шире. Совсем чуть-чуть, но и этого было достаточно, чтобы фигура Зерги изменилась до неузнаваемости. Жуга стер кровь и грязь с его разбитой головы. Исчезли серые мышиные волосы. Исчезли оспины и рябь. Ничего не осталось от неказистой мальчишечьей физиономии. Перед ними, раскинув руки, лежала девушка лет семнадцати, стройная, с золотистыми, неровно обрезаными волосами и задорным, слегка вздернутым носиком. Невидящие серые глаза застывшим взором смотрели в светлеющее небо.

— Баба! — ошеломленно пробормотал норвег, сдвинул шлем и почесал в затылке. Посмотрел на Жугу. — Клянусь Имиром — баба! Где же были мои глаза?

Жуга кивнул, и на лице викинга снова проступило удивление.

— Ты знал?!

— Догадывался… — Он запустил пятерню в свои рыжие, слипшиеся от крови волосы и поморщился от боли. — Чертова дыра… — Он поднял взгляд на Яльмара. В глазах его были слезы. — Голову она разбила. А я… Не успел я. Просто не успел…

Некоторое время все молчали.

— Я тут пошарил немного, — Яльмар протянул Жуге зеленоватый браслет с подвесками и камнем. — Твой, что ли?

— Мой.

Он взял его, не глядя, и привычным движением надел на руку.

В молчании шло время, и вдруг…

Сперва просто показалось, будто что-то непонятное разливается в воздухе. Жуга вздрогнул и обернулся, ощутив за спиной чей-то тяжелый пристальный взгляд, а в следующий миг почувствовал, как некая живая, неведомая и бесконечно чуждая сила заполняет все тело, примеряя его на себя, как человек примеряет рукавицу, пошевеливая пальцами. Жуга похолодел.

— Жуга, ты чего? — забеспокоился Яльмар. Янко на всякий случай поспешно оступил назад. — Ты чего, Жуга!?

— Нет… — прошептал тот. — Нет… Нет! Я не хочу!!!

Он вскочил и тут же рухнул на колени. Голова взорвалась болью. Мысли свернулись тугим клубком, и Жуга, по крохам теряя себя, сделал единственное, что смог — забился в уголок, и уже оттуда, со стороны беспомощно смотрел, как…

* * *

Двинулись!

Они все таки решились на штурм…

Окно распахнулось, впуская крылатого гонца: «Они идут, хозяин! Идут!», и — рухнул бессильно на каменный пол. Поворот. Отражение в стекле — лицо мертвеца в глубинах зеркал. Снова Башня — черный камень стен. Снова ветер — свежий, яростный.

Неси меня, ветер, неси!

Штурм!

Пошли, повалили неровной тучей. Красные, синие, белые… Все громче звучит набат… А Рее нету сна. Рядов уже двадцать пехоты полегло, а они все лезут и лезут. И в воздухе — твари, твари — глазастые, злые, оскаленные морды… Надо быстрее на вираже! Они готовы все отдать за пару крыльев. Они не остановятся ни перед чем.

Взмах руки — брешь, еще взмах — еще брешь. Неси меня, ветер, неси! Ты единственный, кто не предал меня!