— Может… зарядить? — тихо предложила Марта. — Это ведь промышленная помойка. Здесь роботы, где-то же они заряжаются? Кирк… что скажете?

Она взглянула на мужчину и вздрогнула от его пронизывающего взгляда.

— Хорошее предложение, — наконец выдавил он с таким выражением лица, словно съел кислятину, — хотите снять шлем и отследить роботов?

— Смеетесь? — опешила Марта. — Они же не люди… Мы просто пойдем следом.

— Это может занять время, — засомневался Юл.

— Любое наше решение займет время, — прошептал Берг, прижимая к себе драгоценный рюкзак. — А так хоть не утратим образцы. Они… ведь были хорошими людьми, с прекрасными показателями. Результат многовековой селекции. Что бы вы ни решили, Кирк, утратить их или кого-либо из вас — это наплевать на работу людей, давших нам возможность жить. — Он печально взглянул на Кирка и неожиданно перевел стрелки. — Это касается и адъютанта Лэйн. Она долгожитель. Ее создавали, когда запретов на вмешательство в ментальное пространство еще не было, когда от ее скрупулёзной работы зависело выживание человеческих масс. Так имеете ли вы право ее судить?

— Она и вас обработала, Берг Лаен?

— Она в шлеме, Кирк, — покачал головой Юл Кович. — Прекращайте, это уже не смешно. Берг прав. Лэйн долгожитель, она при дэ Руж уже многие годы, если она прокололась здесь, думаете не допускала ошибок раньше? Уверен, дэ Руж знает.

Слова Ковича сделали то, чего не могла вся образовательная система Сакской империи. Они просто смели уверенность Кирка на корню.

Что есть правила, как не границы собственной свободы, дающие определение нормам морали. Модель поведения истинного человека, разумного существа, социально направленной особи.

Кирк всегда считал себя грамотным человеком, удачливым гемовцем, гражданином с высокими моральными ценностями.

В выстроенном им взгляде на мир не было места телепатам, долгожителям, предателям, да и вообще иной точке зрения.

Но неожиданно он остался один на один со своими взглядами. А рядом стояли такие же люди, как и он сам, с совершенно иными мыслями. Все их внимание сконцентрировалось в одной точке, на одном человеке, и игнорировать его не представлялось возможным.

Против него было трое выживших из их большой команды. А за спиной шестеро погибших ребят, чьи тела, словно обезличенные куклы, были отданы муравьям на переработку.

— Мы идем за роботами, — наконец решил Кирк. — А потом вернемся в Леополис. Надеюсь, наше решение окажется правильным. — Потом его взгляд опять задержался на женщине. — Пожалуйста… не снимайте шлем. Вы меня раздражаете.

— Наручники хотя бы уберите, — тихо попросила она и вздрогнула, когда спустя мгновение его пальцы коснулись ее рук…

* * *

«Дом советника Димитрия встретил Ирраиля темнотой. Не привыкший к конспирации мастер нахмурился, переступая порог огромного особняка. Но с причудами богатых не спорят. Да и хозяин дома был не просто очередной богач, пожелавший невесть каких услуг. Он был другом. По крайней мере, Ирраиль так думал до последнего момента. Теперь же он сидел в кабинете пригласившего его человека и пытался справиться с раздражением.

Димитрий расположился в кресле напротив Ирраиля, проигнорировав рабочий стол. Говорил он быстро и уверенно, давя на больные точки. Мастер же слушал его и чувствовал, как закипает от озвученной ереси.

— Побойся Вселенной, Димитрий, — наконец не вытерпел он, — во что ты пытаешься меня втянуть? На дворе глубокая ночь. Я собрался наспех и ожидал чего угодно, но только не претендента на незаконные эксперименты!

Димитрий оглянулся на плотно зашторенное окно кабинета, а потом наклонился к другу:

— Я просто прошу как человека, — прошептал он Ирраилю, — сделай с ним хоть что-то, чтобы его геном больше не могли узнать или сравнить.

— Как человек человеку я тебе говорю откровенное и окончательное «нет», — мастер был зол и все же пытался сдерживать интонации, терпеливо объясняя. — Такие вещи не делаются второпях на ночь глядя, пойми. Тем более этому мальцу как минимум пять, модификация сожрет его память в ноль. А учить пятилетнего ребенка с нуля намного тяжелее, чем младенца. Скорость восприятия не та. Нет.

— Слушай… пусть так, — Димитрий вздохнул, — если его найдут, просто отправят в переработку, понимаешь? Только, потому что жив.

— Нет, не понимаю. Тебе какое дело, кто он вообще?

Ирраиль хмурился, а Димитрий мялся.

— Один из внуков императора, — наконец прошептал он, почти беззвучно. Но Ирраиль услышал и нахмурился еще сильнее.

— Один из? Смеешься? У императора лишь один внук… это все знают.

— Это официально… А неофициально у императора Сатоира только дочерей более десяти. Сыновей в два раза больше. И почти у каждого свои дети. — Он на миг умолк. — Я не прошу верить, ты просто посмотри…

Ирраиль не поверил, но согласился взглянуть. Наверное, в душе он уже тогда был изобреталем… Потому что ребенок просто вскружил ему голову, не как человек… как материал, годный к использованию…>>

Палата была маленькой даже по меркам Ио. Хотя и одиночная, она все равно оставалась неудобной. Каталку нормально не подкатишь, да и капельница едва умещается между кроватью и каменной стеной. Именно поэтому старый мастер оставил свою инвалидную коляску в коридоре за дверью, а вместе с ней и Голиафа, и прилипшего к их компании «неуча». Молодой врач, как всегда, вещал о каких-то непонятных вещах и сыпал новыми терминами. Ирраиль отмахнулся и захлопнул перед его носом дверь палаты.

Окон здесь не было. Электрическая лампа круглой тарелкой прилипла к потолку. Никакой мебели. Вместо кровати постамент, выдолбленный умниками прямо из камня, поверх него простой матрас, набитый прессованной шелухой. К постаменту были прикреплены ремни из суперпрочного материала. Последние фиксировали тело пациента, не давая тому шелохнуться. Правда, умники обхватили этими ремешками еще и руки. Польза от этого была мнимая. Старик Ирраиль уже наперед знал, что ремни этот ГМО разорвет без особых усилий. Более того, при желании использует их вместо оружия.

Рядом с кроватью на стене висел монитор, он же отображал большую часть жизненных показателей. Под ним пульт управления, такой же жидкокристаллический, но зато реагирующий на прикосновение.

Оценив мерно вздымающуюся грудную клетку пациента, раздающуюся до неестественных объёмов, Ирраиль поджал губы и отвел взгляд к монитору. Пальцы запорхали над пультом, и на экране тут же развернулись результаты генетического анализа. Старику хватило беглого взгляда. Нырнув в глубь кода, он лишь усмехнулся. Вложенные в него способности оказались неожиданно знакомыми. Когда смотрел на него вчера, по видеозаписи, не чувствовал этого. А теперь, столкнувшись напрямую, все стразу понял. Узнал и манеру заживления тканей, и ее скорость… и даже скачки температуры на поверхности кожи, вызывающие точечные ожоги, а за ними такую же точечную регенерацию. ГМО Тарис Лаен оказался тем самым ребенком, которого он модифицировал когда-то по просьбе Димитрия. Наплевав на этику, запреты и прочие вещи. Активировав его спящие возможности, перерисовав генетическую картину его родства с императорской семьей до полного неузнавания. Последнее, что той ночью сделал Ирраиль, — это извлек его чип с личным кодом. Они с Димитрием решили поместить его в пустое тело… Вот только бюро расследований слишком быстро его нашло… А дальше случилось то, что случилось: конфискация имущества, запрет медицинской практики и досрочное прекращение лицензии. Два года в Эйпонской тюрьме. Потом Ирраиля просто отпустили, не оставив гроша за душой. Одно хорошо, он мог выбрать, где поселиться. И даже выбрал, а потом понял, что возобновить практику без покровителя невозможно. Запрет есть запрет, и не каждое должностное лицо закроет на него глаза по доброте душевной.