военного училища: в Москве, Ленинграде, Саратове, Владивостоке, Тифлисе, Киеве, Полтаве, Томске, Ташкенте и в других городах[446].

При активной поддержке Дзержинского с 1918 г. получила дальнейшее развитие и система практикантства. ВЧК рекомендовала вновь поступавших на службу сотрудников зачислять в резерв назначения для двухнедельных испытаний с прикреплением к одному из опытных чекистов для теоретической и практической подготовки. Практикантами становились рабочие – коммунисты, красноармейцы, начальствующий состав войск, служащие Фельдшерского корпуса, разведчики, секретные сотрудники, обслуживающий персонал и, как исключение, некоторые беспартийные, «лишь из давно работающих и проверенных сотрудников наших органов».

В войсках ВЧК – ОГПУ постоянно совершенствовалась воспитательная работа. Её содержание обуславливалось местом органов безопасности в советской политической системе, решаемыми задачами, реальной политической обстановкой и политикой правящей партии. Она велась в условиях тяжелого экономического положения страны, политической, юридической и всеобщей неграмотности населения, инерции старых традиций, последствий Первой мировой и Гражданской войн.

Своя, особая во многом среда сформировала взгляды тех, кто проводил политику построения нового общества. Наиболее характерными для них были не только крайние суждения, но и действия, во многом предопределявшие основные направления воспитательной работы. Она велась не только в новых условиях, но и с людьми, пришедшими к активной политической деятельности в конце 1910-х гг. В большинстве своем вышедшие «из вчерашнего рабства», они не смогли еще усвоить традиции российской культуры и жили верой в «светлое будущее». Но вчерашний раб, бесправный и неграмотный человек, вызывал у интеллигенции большие опасения, и неслучайно А.М. Горький с большим недоверием относился к таким людям: «…недавний раб, он становится самым разнузданным деспотом, как только приобретает возможность быть владыкой ближнего своего»[447].

«Быть владыкой» была возможность у чекистов, обличенных не только особым доверием, но и властью, в том числе и внесудебной. И чем выше они занимали посты, тем большими правами пользовались. Нельзя сказать, что это не беспокоило Дзержинского. Многие приказы и циркуляры, подписанные им, были направлены на ограничение поведения и всевластия чиновников от безопасности, когда злоупотребления или нарушения приобретали нетерпимый характер.

Система воспитания в ВЧК – ОГПУ должна была, с одной стороны, сформировать убежденного сторонника и защитника коммунистической идеологии, «политического бойца», с другой – сделать его «законопослушным» (точнее, «партийнопослушным»). В ВЧК – ОГПУ принимались меры к тому, чтобы вся воспитательная работа велась комплексно, с применением разных форм и методов, была систематической и охватывала весь личный состав. При этом обращалось внимание на учет специфики службы. Например, службу по охране границы мог нести человек, обладавший определенными моральными качествами и физическими данными. Поэтому Дзержинский подчеркивал, что в пограничных частях требуется «особо учитывать качественный состав и моральное состояние красноармейцев»[448].

В сознание сотрудников постоянно внедрялись стереотипы: «солдат партии», «беспартийный большевик», «верный ленинец» и др. «Для большевиков, – писал видный меньшевик А.Н. Потресов, – в их победном умонастроении все было ясно и просто – упрощено их российской удачей. Через крушение капитализма, через Гражданскую войну к новому социальному строю – немедленно и повсеместно»[449].

Оценки чекистов, как правило, были всегда категоричны: вот – друг, вот – враг, вот – свой, вот – чужой. И совершенно правы были те, кто говорил, что «слишком долго они жили и работали чувством, которому ими были отданы лучшие годы в пролетарской революции, чтобы они могли в случае быстрого перехода от одной системы участия партии и вместе с тем наших органов, к другой быстро подравняться и ориентироваться в новой обстановке».

Новая экономическая политика, пришедшая на смену «военному коммунизму», повлекла за собой денационализацию многих предприятий и легализацию частного капитала, совершила в умах чекистов какой-то хаотический переворот. Для них было ясно лишь, что партия отступила, буржуазия победила, жертвы Гражданской войны напрасны и т.п. И многие чекисты чувствовали себя обманутыми и преданными вождями. Такое положение признавал и председатель ВЧК: «Были случаи, когда из партии в связи с нэпом уходили те, которые дрались с Колчаком и в 17-м были с нами. Некоторые потеряли веру…»[450]

При ведении воспитательной работы ведущая роль принадлежала коммунистическим ячейкам. В структуре органов и войск безопасности была развернута широкая сеть первичных партийных организаций, которая способствовала усилению партийного влияния. После Гражданской войны продолжается рост их числа. Благодаря мерам, принятым ЦК РКП(б) и губкомами партии, к началу 1923 г. партийные ячейки были во всех чекистских территориальных органах и войсках. Только в частях ГПУ насчитывалось 457 ячеек, в том числе во внутренних войсках – 153, в погранвойсках – 250, в конвойных частях – 31[451]. Если в Красной армии на июль 1925 г. число коммунистов-военнослужащих составляло 12 %, то в погранохране и в войсках ОГПУ на 1 января 1925 г. – 15,6 %, а вместе с комсомольцами – 22 %. В 1926 г. уже членов и кандидатов ВКП(б) – 69 %, членов и кандидатов ВЛКСМ – 12,08 %, всего – 26,77 %[452].

Комячейки – основа чекистских коллективов воспитывали сотрудников, командиров и красноармейцев в духе коллективизма, верности идеям защиты социалистического Отечества, любви к Родине, пролетарского интернационализма, политической бдительности, нетерпимости к противникам советской власти и ко всякой оппозиции компартии, поддерживали связь с местными партийными организациями, контролировали хозяйственную, строевую и административно-служебную деятельность в своих подразделениях и частях. Путем вовлечения каждого коммуниста в общественную работу ставилась задача преодоления имевшихся недостатков в работе. Работали кружки, чекисты обучались в советских и партийных школах. С учетом низкого общеобразовательного уровня сотрудников организованы громкие читки партийных документов.

Для чекистов было важно хорошее знание политической обстановки в стране и за рубежом, правильное понимание партийной линии. Исходя из этих соображений, Дзержинский первостепенное значение отводил партийной информации, требуя, чтобы все партийные решения, касающиеся чекистов, были своевременно доведены до них для практического претворения в жизнь: «Резолюцию Пленума ЦК РКП(б) об очередных задачах работы в деревне надо было разослать всем нашим органам с циркулярным письмом и с указаниями, что и как наши органы в этой области должны делать». В другом случае он писал: «При сем циркуляр ЦК и ЦКК… необходимо его разослать с тем, чтобы все до единого члена партии на транспорте и в органах ГПУ прочли его и ознакомились с ним»[453].

Дзержинский нетерпимо относился к несогласованной работе чекистов с партийными комитетами и органами советской власти. 15 апреля 1920 г. он поручил Пятакову выехать в Челябинск для расследования причин ненормальных отношений губЧК с губкомами партии. «Губчека, – писал он, – должна работать под контролем и при полной поддержке губкома. Без этого работа губчека не может быть плодотворной»