Он помрачнел.

— Люк, не волнуйся, я здесь не затем, чтоб клянчить деньги в долг.

Он пожал плечами:

— Нет, меня беспокоит не это. Кому ты должен?

Я отвел глаза.

— Тристану, да? — спросил Люк. — Он на тебя давит?

Я выпрямился:

— Можно и так выразиться… Я у него в руках. Но теперь это вопрос не только денег. Ему нужна моя жизнь.

— Чего? — воскликнул он. — Это еще что за бред?

Понятно, что у Люка, рационалиста и прагматика, волосы встали дыбом от моего рассказа: такое безумие выходило за рамки его понимания. Я изложил ему всю историю — с самого начала и до вчерашнего дня, когда я понял, что Тристан следит за каждым моим шагом. Он побледнел, узнав, что уже больше месяца мы с Верой не живем вместе. И позеленел, выслушав подробности моего последнего посещения Тристанова офиса, — я не упустил ничего, вплоть до мельчайших деталей, не умолчал даже о самых мерзких сценах подглядывания.

— Вот такие дела, Люк. Я загнан в угол, с перекрытым кислородом, в тупике.

Он со вздохом откинулся на спинку стула и повернулся к окну.

— Я не хотел грузить тебя всем этим, но мне больше не с кем поговорить. Предупредить Веру — слишком большой риск. Я только попросил ее быть осторожной. Нельзя, чтобы ее поведение с Тристаном очень уж заметно изменилось…

— Янис! — Он поднял руку, останавливая меня. — Слишком много информации для одного раза. Мне нужно подумать. Но я не оставлю ни сестру, ни тебя в этой ситуации. Можешь на меня рассчитывать.

Что бы между нами ни произошло, вы — моя семья.

— Почему ты это делаешь, Люк? Я бы не удивился, если бы ты меня послал после моего безобразного ухода.

— Янис, мы оба вели себя как кретины, эгоистичные и неспособные что-либо обсуждать. Так что во всей этой истории есть и плюс: она сделала нас более зрелыми. Согласен?

Я энергично кивнул.

— У меня предчувствие, что у нас осталось мало времени, чтобы дать отпор, найти решение и избавить вас от его власти, — продолжил Люк. — Если не успеем, все плохо кончится.

Я уперся локтями в стол и обхватил голову руками:

— Всегда знал, что я мудак, но не настолько же, ей-богу. Как я допустил, чтобы меня так поимели? Почему я так вляпался?

— В его западню мог угодить кто угодно.

— Не думаю, — возразил я, глядя на Люка через растопыренные пальцы. — Во всяком случае, не ты.

— Вполне мог бы, со всеми такое бывает: нам пускают пыль в глаза, и мы попадаемся на удочку. Он нацелился на тебя с самой первой встречи, я это просек. Он слушал только тебя и неотрывно наблюдал за тобой. Я сразу понял, что он обладает мощнейшим интеллектом. Он хищник, и ему удалось отыскать твое слабое место.

Люк хорошо понимал меня и при этом не пытался судить, что особенно ценно. Я был потрясен его благородством. Как я мог забыть, насколько он прямой и честный человек?

— Хорошо, для начала хватит, я буду думать, а ты иди работай, Янис.

— Ты прав. Я не должен менять привычки. Кто его знает, где он притаился.

— Ты живешь в холостяцкой берлоге?

— Да.

— Я приду к тебе сегодня вечером после работы.

— Спасибо… Но будь осторожен, он следит за мной.

Люк огорченно вздохнул. Мы встали, он расплатился за кофе, и мы вышли на улицу.

— Люк, пока ты здесь, у меня к тебе просьба.

Он вопросительно приподнял брови:

— Хочешь опять работать со мной?

— Нет!

— Ух ты, вот так крик души!

Он расхохотался. Я присоединился к его смеху, и мне стало немного легче, потому что возвращалось нечто похожее на наше прежнее взаимопонимание. Я кивком указал на проектное бюро:

— У твоего новобранца тот еще боевой задор, замечу я!

— Ой, не говори, он меня утомляет!

— Еще больше, чем я?

— Ну, это нереально! Он, по крайней мере, не работает босиком! А если серьезно, о чем ты хотел меня попросить?

— Я бы повидался с Шарлоттой, но боюсь огрести… Он понимающе фыркнул.

— Я сам собирался ей сказать, Янис. Сейчас позвоню Шарлотте и попрошу связаться с Верой. Беги и будь осторожен. До вечера.

Я забрал детей с продленки и привел домой. Здесь меня встретила оживленная Вера, она постепенно становилась менее бледной и уже сменила спортивный костюм, который носила по случаю болезни, на одно из платьев, выгодно подчеркивающих ее красоту. Так же как накануне и сегодня утром, я остался в дверях.

— Зайдешь ненадолго? — предложила она.

Это было неразумно, однако я не выдержал и решил хотя бы на несколько минут забыть о кружившем над нами коршуне. Тем более что я не увижу семью в ближайшие два дня из-за выходных. Вера направилась в гостиную, я за ней, дети убежали к себе — я слышал, как они там ссорятся. Я как-то нелепо, по-дурацки, стоял посреди гостиной, моей гостиной, уставившись на собственную жену застывшим взглядом. Странное ощущение — я казался себе едва ли не подростком на первом свидании. Не знал, куда девать руки, в конце концов засунул их в карманы и покачивался взад-вперед с пятки на носок. Когда Вера села на диван, по ее лицу скользнула насмешливая улыбка.

— Я предложила тебе зайти не для того, чтобы ты стоял столбом посреди гостиной. Садись или налей себе чего-нибудь. В холодильнике даже пиво есть.

Я тихонько засмеялся, взъерошил волосы и рванул к холодильнику:

— Тебе, наверное, не надо, раз ты на антибиотиках?

— Янис, когда это антибиотики мешали мне выпить пива в семь вечера в пятницу?

Я оглянулся на нее через плечо, она встала, пришла ко мне на кухню и вскарабкалась на барный стул. Я протянул ей пиво и уселся напротив.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Гораздо лучше, уже начинаю скучать взаперти.

Думаю ненадолго выбраться из дому с детьми в воскресенье.

— Если тебе что-то понадобится…

— Я тебе скажу.

Нас накрыло молчание, и это было вовсе не неприятно, скорее наоборот. В полной тишине я изучал Веру, она — меня, и мы заново привыкали друг к другу. То, что сейчас происходило между нами, напомнило мне вечер нашей первой встречи. Она сделала маленький глоток, потом блеснула на меня глазами сквозь ресницы:

— Угадай, кто мне сегодня звонил?

— Не имею представления.

— Шарлотта.

— Неужели?

Я притворился, будто ни о чем таком не подозревал, но на душе стало радостно. Наконец-то Вера не одна.

— Ну и?..