переворачивается, воспоминания о Мэлвине всплывают на поверхность. Еще Тревор рассказывает, как несколько раз изнасиловал Джульетту, но, как ни странно, без подробностей. В конце описывает, как задушил ее, а потом для верности разбил ей лицо камнем, вырыл неглубокую могилу и закопал. К сожалению, он не помнит, где именно, потому что обезумел от жажды крови, когда убегал оттуда.

Я заканчиваю читать и кладу листки на стол, разгладив руками. Я многое повидала в жизни, и вывести меня из равновесия не так-то просто, но признанию Тревора это удалось. Мне так мерзко и отвратительно… Может, дело в тех фотографиях Джульетты на каминной полке в доме ее родителей. А может, в том, что Тревор так невинно улыбался мне. Но я принимаю это близко к сердцу, особенно учитывая, что случилось с моим бывшим мужем. Во мне пробуждаются воспоминания, которые я пыталась похоронить.

У меня начинают дрожать руки, и я понимаю: нужно собраться с мыслями.

– Если позволите… – бормочу я и, не глядя на миссис Мартиндейл, встаю из-за столика и иду в туалет. Подставляю руки под холодную воду и прижимаю их к разгоряченной шее.

Я навидалась в этом мире столько ужасов, что уже ничему не должна удивляться. Но это не так.

Я знала, что шансы найти Джульетту живой невелики, но после своих недавних успехов все-таки надеялась. Наверное, сильнее, чем следовало. И теперь я просто потрясена тем, как все обернулось. Я говорила с Тревором меньше минуты, но ничего в нем не напоминало насильника и мучителя.

Закрываю глаза. Монстры хорошо умеют маскироваться под приличных людей. И при этом совершать чудовищные поступки. Глядя на них, не догадаешься, какие они на самом деле. Например, Кевин, друг Коннора. Я виделась с ним несколько раз, и он мне не слишком нравился. Но я и представить не могла, что он способен принести в школу оружие и направить его на своих друзей.

В груди холодеет от ужаса. Под прицелом мог оказаться и Коннор. А если б Кевин застрелил и его? Как легко было потерять сына… Я пытаюсь вспомнить, попрощалась ли с ним в то утро. Не забыла ли сказать, что люблю его.

Такие мысли лезут в голову не в первый раз. Нужно остановиться, пока я не слишком глубоко провалилась в эту темную бездну. Нащупываю телефон, открываю приложение отслеживания местонахождения и ищу Коннора. Не важно, что я видела его меньше получаса назад. Все равно нужно проверить еще раз. Я никогда так фанатично не следила за сыном, но уже не могу остановиться. Меня просто распирает от тревоги, и нет другого способа справиться с ней.

Облегченно вздыхаю, обнаружив метку там, где сын и должен быть, – по ту сторону парковки, в мотеле, вместе с Ви.

«Он в безопасности, – успокаиваю я себя. – С ним все в порядке».

Делаю еще один вдох, и еще один, чтобы сердце билось не так часто, а уровень адреналина, вызванного тревогой, понизился.

Успокоившись и уже лучше контролируя себя, возвращаюсь к столику.

Миссис Мартиндейл смотрит сочувственно. Не представляю, каково ей было в первый раз прочитать страшную исповедь, написанную почерком ее внука.

– Ладно, – говорю я ей. – Почему вы считаете, что он невиновен?

Вместо ответа она берет другой сложенный листок и передает мне.

– Вот эссе, которое он написал на уроке английского в начале года, – поясняет женщина.

Придвигаю листок к себе и разворачиваю. И сразу узнаю почерк. Тот же, что и в чистосердечном признании. В отличие от признания, эссе короткое, всего несколько абзацев. И читать их очень сложно. Полно грамматических ошибок, некоторые слова написаны по принципу «как слышу, так и пишу», куча сленговых словечек. Добравшись до конца, я даже толком не понимаю смысл прочитанного.

Один и тот же человек никак не мог написать такое подробное, исчерпывающее признание и полностью провалить простое задание по английскому. Но хотя это очевидно, я позволяю миссис Мартиндейл все объяснять. Очень важно услышать рассуждения других людей, изложенные их собственными словами.

– Понятно, – отвечаю я, складывая листок и возвращая ей.

Она барабанит по нему пальцами:

– Вот и все, что способен написать мой внук, миссис Проктор. Может, признание написано его рукой, но слова там – не его. Это писал не он. Просто не мог. Признание… – Она на секунду поджимает губы, подбородок ее трясется. – Слишком хорошо написано.

В ее словах чувствуется боль.

Я киваю. Незачем говорить, что я согласна с ней: это и так понятно. Проблема в том, что само по себе эссе не доказывает невиновность Тревора. Но его достаточно, чтобы возникли очень-очень серьезные сомнения.

Ложные признания встречаются чаще, чем считают многие. Кажется немыслимым, чтобы кто-то признался в преступлении, которое не совершал, особенно в таком ужасном. Но бывает всякое. Почти четверть дел, опровергнутых анализами ДНК, базировались на ложных признаниях. Особенно часто такое встречается, когда обвиняемый молод и не слишком умен. Особенно когда допросы затягиваются, а подозреваемый измотан, растерян и им легко манипулировать.

– Кто-то был с Тревором во время допроса? Кто-нибудь из взрослых? Адвокат?

Миссис Мартиндейл качает головой:

– Они сказали, что лучше, если рядом не будет лишних людей. Это может сбить его с толку.

Я чувствую прилив ярости. Ну разумеется, полицейские так сказали. Им легче допросить Тревора, если рядом нет никого из родных, вот только самому Тревору от этого не легче. По закону разрешено допрашивать несовершеннолетнего без присутствия взрослых, но такая практика не приветствуется.

– А что насчет адвоката? – Не раз имея дело с представителями закона, я стала твердым сторонником присутствия адвоката при разговоре с копами.

– Мы не можем себе его позволить.

– Вам не обязательно платить самой. Можно за государственный счет. Вам не сказали?

Она снова качает головой, и мне приходится скрывать свою злость. Не на миссис Мартиндейл – на систему. Полиция действовала в своих интересах, совершенно наплевав на Тревора.

– Даже если не брать в расчет признание, против вашего внука возбуждено уголовное дело, – подчеркиваю я. – Есть двое свидетелей, которые видели его с Джульеттой в день ее исчезновения.

Миссис Мартиндейл разглядывает свою кофейную кружку. На это у нее нет ответа. Скорее всего, ответа вообще не существует. Во всяком случае, оправдывающего Тревора. Наконец она поднимает глаза и встречается со мной взглядом.

– Я не знаю, как бороться за внука, миссис Проктор. Я должна была быть рядом с ним вчера вечером, а меня не было. Мне следовало попросить адвоката, а я этого не сделала. Я не хочу снова подвести его. Он – все, что у меня осталось в этом