Всю исчерпывающую информацию Святой получил, помогая американцу забраться в кузов. Сам он отказался ехать в кабине с симпатичным водителем, горящим желанием поболтать с попутчиком. Из вежливости Святой поинтересовался:

– Чего так поздно пилишь в Первопрестольную? На рынки продавцы ранехонько собираются, с рассветом.

– Перекупщику клубни сбагрю. Самому торговать дороже обойдется. То менты наедут, то рэкетиры за «бабками» притащатся. И не поймешь, кто хуже, – пожаловался почерневший от солнца фермер.

Устроившись в кузове, Святой посмотрел на забившегося в угол инженера, похожего на прибитый оттепелью сугроб.

– Расслабься, Стивен! Мчимся на русском дилижансе. Пусть комфорт минимальный, зато спокойно.

Американец, не разделявший оптимизма спутника, тяжело заворочался, принимая полулежачее положение. В полном молчании они перекурили, а когда дым от «Мальборо» из пачки Хоукса рассеялся, Святой глубоко вздохнул.

– Землей пахнет, – задумчиво произнес он.

– Ну и что? – недоуменно спросил инженер.

– В окопах на войне такие ароматы…

– Скорее в могиле, – пессимистично заметил Стив, отодвигаясь от борта поближе к центру.

– Не знаю. Не бывал и пока не собираюсь, – засмеялся Святой, пытаясь приободрить скисшего напарника.

Шутка возымела обратный эффект. Инженер всхлипнул и уткнулся лицом в капроновые сетки с рассортированным картофелем:

– Они от меня не отстанут.

– Сомнению не подлежит, – Святому осточертело утешать толстяка, бывшего законченным эгоистом.

«Думает только о собственной шкуре и о карьере. Впутался в грязную историю. Людей под пули подставляет и трясется, как студень на тарелке. Нет, уважаемый, так не годится. Пора завершать эти игры в казаков-разбойников», – размышлял Святой, скатывая в шарик фильтр потушенной сигареты.

– Что делать?

Вопрос, заданный Хоуксом, относился к разряду риторических.

– Обращаться к официальным властям. Резать матку-правду ребятам из ФСБ. Сдаваться надо, мистер Хоукс, и не изображать из себя героя-одиночку.

Святой умел быть безжалостным. Череда нападений на близких ему людей должна была завершиться трагедией, а он этого не хотел.

– Теракт с применением ядерного оружия – очень серьезная проблема. Хватит оттягивать. Надо принимать решение и подключать власти. У нас еще не все развалилось, а спецслужбы менее всего.

Скорчившись в позе внутриутробного эмбриона, инженер лежал на сетках с клубнями как медуза, выброшенная морской волной на крупную гальку.

– А если Ястреб блефует? – с робкой надеждой в голосе спросил Хоукс.

– То есть?

– Если нет никакого ядерного оружия…

– Он что, программу для «Томагочи» просил написать? Девочку подложил из спортивного интереса? Шантажировал ради развлечения? Брось, Стивен, не дури. Не будь страусом, прячущим голову в песок. Нам одним эту кашу не расхлебать. Тут крепкий узел завязан и концов не найти.

Святой был полностью убежден в своей правоте.

На инженера было жалко смотреть. Перестрелка, трупы в порыжевшей траве и осознание собственной ничтожности окончательно добили Хоукса. Перепачканный пылью, неприспособленный к путешествию на подстилке из картофеля, страшащийся перспективы объяснений со строгими представителями некогда всесильной спецслужбы, олицетворявшей главного врага Соединенных Штатов, американец корчился между сетчатыми мешками, как земляной червяк, и надрывно кашлял.

Святому стало противно наблюдать за телодвижениями толстяка, не способного принять окончательное решение. Подложив под голову сумку, он сделал вид, что задремал…

Они вернулись домой, когда конторские служащие допивают последнюю чашку кофе, прежде чем покинуть опостылевшие помещения. Был удивительный час, отделяющий рабочий день от заслуженного вечернего отдыха – еще нельзя уйти, не вызвав гнева начальства, но и трудиться уже невмоготу. В такое время подъезды пустынны, а продавщицы в магазинах готовятся к наплыву покупателей. Даша шутливо называла это время часом дневного равноденствия.

Поднимаясь по лестнице, стены которой напоминали стены пещеры – стоянки первобытного человека, украшенные наскальной живописью, Святой думал о девушке.

«Даша может стать следующей мишенью. Двух мнений быть не может. Если они вычислили деда, настигли американца, то вполне могут взяться и за Дарью. Сволочи действуют хаотически, наезжают, по сути, на случайных людей, но в их действиях есть определенная логика. Эта стая отсекает ненужных, чтобы запугать и вцепиться в глотку главной жертве – Стивену Хоуксу. Будь начеку, Святой!» – рассуждал он, стараясь не оглядываться.

Сзади пыхтел, обливаясь потом, инженер. Цепляясь за перила, Хоукс брел, словно совершая альпинистское восхождение на высочайшую вершину мира и у него закончился кислород в баллонах дыхательного аппарата.

– Бодрее, старина! Сейчас примешь ванну, выпьешь хорошего алкоголя, поспишь и тогда поймешь, как прекрасна жизнь без тайн, страха и неопределенности. Самое чудесное в твоем положении – это определенность. Когда не надо шарахаться от каждой тени, от любого телефонного звонка. Расставь все по своим местам, Стивен, и тебе станет легче, – жизнерадостно говорил Святой.

Инженер лишь сопел и шаркал подошвами ног, точно немощный старик.

Дойдя до двери, Святой порылся в карманах, доставая связку ключей. Дарья должна была находиться в квартире, но он не хотел пугать хозяйку видом двух не очень чистых мужиков, обсыпанных пылью, как мельник мукой.

Ключ, вставленный в замочную скважину, не поворачивался. Дверь оказалась не запертой. Подобная расхлябанность была в стиле журналистки, но после того как однажды в квартиру ввалился алкаш, живший этажом выше, и заблевал всю прихожую, Дарья, отличавшаяся повышенной брезгливостью, стала закрывать входную дверь на все замки и цепочки.

Заподозрив неладное, Святой подал сигнал остановиться. Однако продолжая по инерции двигаться, Хоукс вкатился в квартиру и остолбенел.

Начиная с прихожей, по жилищу журналистки пронесся ураган. Все вещи из встроенных стенных шкафов были разбросаны: куртки, зимние сапоги, вешалки, одежные щетки. Поверх этого хаоса белели листы бумаги, разбросанные повсюду. Дарья хранила запасы писчей бумаги на полке ближнего к двери шкафа.

– Господи, что произошло? – беззвучно, шевеля одними губами, спросил Стивен, делая шаг вперед.

– Назад, – Святой едва успел поймать американца и, схватив за ворот рубашки, вернул Стивена на прежнее место.

Жестом он приказал спрятаться за стену.

– Не высовывай носа, – встревоженно произнес Святой, доставая оружие.

Звук вставляемого в замок ключа могли услышать, а инстинкт разведчика, это седьмое чувство, развитое до чрезвычайности у большинства представителей рискованных профессий, подсказывал, что непрошеные гости еще не ушли. В другой ситуации Святой отступил бы. Но Даша наверняка угодила в западню, и это обстоятельство отменяло все правила.