проглатываю одним махом. Амелия выбегает из комнаты, оставляя Чарли позади. Она садится на край моей кровати с обеспокоенным выражением лица.

— Я слышала, что случилось.

— Кейт рассказала? — я откидываю голову на подушку.

— Это нормально — злиться, — она кивает головой, — Я знаю, я бы разозлилась.

— Неужели я настолько глуп, что не видел никаких знаков? — закрываю глаза, желая прогнать этот кошмар, — Я горжусь тем, что умею читать женщин. Боже, вот как мне удалось пройти через эти годы, не связав себя отношениями.

— Ты не глупый, — говорит она мне, — Когда ты влюблен в кого-то, ты едва можешь мыслить здраво. Это как вихрь эмоций, где ничто не имеет смысла, и ты пускаешься в эту дикую поездку, которая поглощает каждую часть тебя.

Ее теория имеет смысл. Я видел знаки, но предпочел игнорировать их, думая, что это не более чем мое буйное воображение. И я не стал настаивать на своем, боясь потерять ее. Как бы глупо это ни казалось, я никогда не хотел этого.

— Чарли, — тихо сказал я, боясь признать правду, — Я влюблен в нее?

— Я не знаю, Ной. Только ты можешь ответить на этот вопрос.

— Но я даже не знаю, на что это похоже. И я знаю ее всего три недели. Как можно влюбиться в кого-то через три недели? Разве это не слишком рано?

Она улыбается, поглаживая обручальное кольцо на пальце: — Я не думаю, что есть определенное время. Иногда это любовь с первого взгляда, а иногда — с кем-то, кто был рядом все это время. Например, с другом, — она прервалась, глядя на меня любопытными глазами.

— Я знаю, к чему ты клонишь.

Чарли поджимает губы и молчит. В последнее время она постоянно говорит о моей дружбе с Кейт, несмотря на то, что мы оба уверяем ее, что между нами ничего нет.

— Просто следуй своей интуиции.

— Моя интуиция не влюбляется, — говорю я ей, — Оно охотится на сломленных женщин, ищущих отступного. Прямо как Кейт, — я зарываю голову в руки, перед глазами мелькают фрагменты прошлой ночи, — Я… ты знаешь… с ней… прошлой ночью?

— Я не знаю, Ной, — Чарли продолжает стоять, — Кейт расстроена. Я не уверена, что произошло, но если ты не хочешь потерять друга, тебе лучше это исправить.

Отлично. Теперь я застрял в каком-то проблемном треугольнике только потому, что следовал своей интуиции. Насколько я помню, мы поссорились, и я начала кричать на нее. О чем конкретно мы спорили, я не помню.

— Как мне все исправить? С Кейт, я имею в виду.

— Дай ей свободу сейчас, хорошо? — Чарли предупреждает, — Даже дружбе нужна буря, чтобы увидеть радугу.

— Как мне все исправить, если ты говоришь мне дать ей свободу? Почему женщины должны быть такими сложными? — спрашиваю я, хотя знаю, что никакой ответ не решит девяносто девять моих проблем, — Помимо Кейт и ее явной злости на меня, я даже не знаю, с чего начать с Морган.

— Ной, — продолжает она, сохраняя низкий голос, — Я не знаю, что происходит с Морган. Она мне нравится, правда нравится. Но ты должен помнить, что у нее есть семья. Муж и сын.

— Я знаю, Чарли, — отвечаю я с горьким привкусом во рту, — Моя мораль говорит мне уйти, тебя разыграли, а карма — чертова сука.

Она наклоняется и целует меня в лоб, глядя на меня своими большими карими глазами: — Карма может быть сукой, но иногда она — твой лучший друг.

— Значит, ты тоже считаешь, что карма — это женщина? — усмехаюсь я.

— Да, черт возьми, — смеется она, — Только у женщин могут быть такие перепады настроения.

Чарли оставляет меня в покое, но не без напоминания, что мне нужно принять душ и переодеться, так как мы едем с мамой в Малибу на обед.

Все воскресенье я провожу в присутствии мамы. Быть рядом с ней очень приятно. Мамины шутки — это изюминка моего дня наряду с вкусной едой в Nobu. Чарли присоединился к нам с девочками, которых мама просто обожает.

Мы вспоминаем наше детство, и, к счастью, обе они держатся в стороне от моей токсичной личной жизни. После вкусного ужина, который мама предложила приготовить, я решаю пораньше лечь спать, пытаясь наверстать упущенное.

* * *

Понедельник — это новый день. По крайней мере, так я говорю себе во время утренней тренировки в спортзале. Я нахожусь в офисе всего час, а мой мозг не хочет отключаться.

Меня беспокоит, что я не помню, что случилось с Кейт, а она не удосужилась мне позвонить. Она уехала в Напу вчера утром и должна была вернуться сегодня вечером. Я решаю позвонить ей и успокоить свой беспокойный разум.

— Привет, — странно отвечает она.

— Я так и знал, — говорю я, злясь на себя.

— Что знал?

— Мы трахались. Вот почему ты не ответила на звонок в своем надоедливом ватсапе.

Она тихонько хихикает, выпуская длинный вздох: — Нет, я не отвечала так… просто ситуация напряженная.

— Мне жаль, Кейт, — извиняюсь я за свое поведение, о котором даже не могу вспомнить. Только кусочки прошлой ночи остались в памяти, — Я не знаю, о чем я думал.

— Ной, — прерывает она, — У нас не было секса.

Я вздохнул с облегчением: — Ты уверена?

— Да. Ты все время говорил об анальном фистинге, полностью убив мой кайф.

Я кладу мобильник на лоб — это дерьмо становится все хуже и хуже: — Господи. Прости меня. За все.

— Ты был расстроен. Я понимаю. Я была расстроен за тебя и за себя. Это была просто плохая ночь. Я хочу забыть обо всем так же, как и ты.

Я откидываюсь на спинку стула, наклоняю голову вверх и смотрю в потолок. Там ничего нет, только белый цвет, чистый холст, который успокаивает меня хотя бы на мгновение. Скрип двери настораживает меня, я подаюсь вперед и вижу Морган, стоящую у входа.

— Кейт, мне нужно идти.

— Конечно… но Ноа?

— Да?

— Нам нужно скоро поговорить. Хорошо?

Я прощаюсь, завершаю звонок и кладу телефон на стол.

Морган закрывает за собой дверь и продолжает стоять на том же месте. Она выглядит ужасно, за очками темные круги. Даже ее волосы выглядят не так аккуратно, как обычно.

Хотя она выглядит так, словно смерть нашла ее, она все еще красивая женщина.

И я ненавижу этот факт.

Сейчас я должен смотреть на нее с полным презрением и отвращением.

— Думаю, я заслужила это, и не удивлена, что Кейт — та, к кому ты бежишь.

Я продолжаю молчать.