— Луки и самострелы, — шкипер покусал усы. — И конечно же, лиходеев не меньше полсотни человек. Иначе бы не посмели… Отдать концы! Уходим… Залп!

Окутанная пороховым дымом, шнява «Святой Александр» подняла небольшой парус на бушприте — блинд — и, уловив порыв утреннего ветра, отвалила от берега. Снова грохнули пушки…

— Лодки! — глянув на правый борт, Петруша указал мушкетерам новую цель. — Готовсь… Залп!

Тяжелые мушкетные пули вспенили воду протоки. Затем грянули фальконеты. Затрещали веслами и лодочные борта…

— Так их! — довольно расхохотался шкипер. — Вот вам, ага!

Абордажа не случилось. Оставшиеся на плаву лодки врагов предпочли тут же ретироваться… Судно уходило в море. А вот схрон пришлось отдать. И баркасы. Их все равно было не увести. Что же касаемо часовых — то их убили сразу.

— Курс — остров Котлин!

Выйдя в море, шнява подняла паруса, окрасившиеся утренней зарею. Легкий попутный ветер гнал судно по голубовато-серым волнам, гнал навстречу новым победам.

— Ушли, — перекладывая штурвал, старый пират усмехнулся. — А ведь могли бы и не уйти, да. Ровинь!

— Да, господин шкипер!

— С будущей добычи три талера — твои!

— Рад стараться, мой господин!

— Боцман! Наши потери?

— Трое убитых и пятеро раненых… их них один — тяжело. Стрела угодила в грудь.

— И еще двое часовых… Плохо! — вздохнув, Петруша Волк покачал головой. — Что ж, явится Никита Петрович, пусть думает — где взять людей.

* * *

Бравый капитан городской стражи господин Йохан Фельтског на следующее утро вовсе не собирался рано вставать. Заступать на службу ему нынче нужно было лишь ближе к вечеру, а потому сейчас можно потешиться с женой, а потом прогуляться с супругою и детьми на рынок, купить каких-нибудь сластей да выпить парочку больших кружек славного выборгского пива, недавно доставленного в Ниен на королевском почтовом судне.

Еще можно было…

Внизу, на первом этаже дома, вдруг послышался шум. Кто-то рвался в прихожую… Интересно, что там еще стряслось?

— К вам стражники из крепости, гере Йохан, — заглянув в спальню, доложила служанка. Коренастая, с простоватым крестьянским лицом и бесформенной грудью, она не вызывала у хозяина никаких любовных чувств. Потому и взяли, несмотря на то, что с детьми и домом Марта — так звали служанку — управлялась из рук вон плохо. Леновата, честно сказать, была, да и безрукая… Надо бы ее заменить, но…

— Стражники? — вскочив с постели, Фельтског принялся быстро одеваться. — Ну ничего без меня не могут! Что там еще стряслось? Ах, они же из крепости… А ты почем знаешь, что из крепости?

— Они сами сказали, господин. С ними какой-то молодой капитан.

— Интересно, при чем тут крепость? Молодой капитан, говоришь? А, его, наверное, послал Хольберг…

— Что там такое, Йохан? — от шума проснулась жена Грета — румяная, пышнотелая, с большой коровьей грудью, она родила Фельтскогу трех дочерей — Кайсу, Кристу и Карин — и вообще была женщина неплохая. Любить — Йохан ее не любил, но уважал — этого не отнимешь.

— Спи, милая, я сейчас…

Застегнув камзол, начальник городской стражи нацепил шпагу и загрохотал сапогами вниз, на первый этаж… где его уже дожидались четверо вооруженных алебардами солдат во главе с молодым капитаном.

— Гере Йохан Фельтског? — молодчик посмотрел на хозяина дома, как солдат на вошь.

От такого неуважения Йохан рассвирепел. Щекастое, напоминающие вареную брюкву, лицо его пошло красными пятнами, тараканьи усики задрожали, тонкие губы скривились в саркастической ухмылке…

— А ты меня, можно подумать, не знаешь!

— Просто уточнил…

Сунув руку за пазуху, пришедший капитан вытащил оттуда какую-то бумагу с увесистой красной печатью и со всей подобающей случаю важностью произнес:

— Господин Фельтског! Вы арестованы по обвинению в государственной измене!

— Что-о? — еще больше побагровел Йохан. — По обвинению?!

— По подозрению, я хотел сказать, — визитер быстро поправился и положил руку на эфес клинка. — Вот постановление! Подписано генерал-губернатором Горном.

— Кем-кем?

— Вашу шпагу, любезнейший господин!

* * *

Утро выдалось хмурым. Собравшийся на реке туман никак не хотел уходить, но, гонимый жарким июньским солнцем, тяжело расползался, таился по заводям серым клочковатыми маревом. У Спасского, у заводи, с удочкой в руках сидел на бережку младой отрок Магнус Флориан Флокс, или, если короче — Флор. Сидел да, время от времени подергивая удилище, угрюмо пялился в воду. Что и говорить, выдалась нынче невезуха — пошел на утренней зорьке покидать, а поймал — стыдно сказать — лишь пару сопливых ершей да костлявого окуня. Ведь вроде и местечко здесь рыбное, местные мальчишки постоянно в этой заводи ловят. Правда, вот сегодня их почему-то не видать… На сенокос все ушли? Или, может, потому что туман? Потому и не клюет рыба… Ну, в последний разик!

Размахнувшись удочкой, Флориан забросил крючок как можно дальше от берега… и вдруг увидел лодку. Большую — на две пары весел — целый баркас, а не лодка, уж не какой-нибудь утлый рыбацкий челнок. Вот если бы у него, у Флора, имелась такая лодка, то он бы вовсе не нищенствовал, а… Перевозчиком бы стал, вот что! Нанял бы напарника… или даже гребцов, сам бы только деньги подсчитывал — милое дело. Красота! Да-а… хороша лодочка. Много чего можно на такой увезти — мешков пятнать муки или чего другого… и даже целых две телеги сена! Стог! Почти стог, да… И вон как быстро плывет лодочка, как весла мелькают — славно! Такую бы — да-а.

В лодке, кроме дюжих гребцов, поместилось еще шестеро мужчин в камзолах и шляпах — значит, шведы. И зачем сюда плывут? За рыбой? Что-то на рыбачков не похожи, при шпагах все… а вон и мушкеты! Ой, не стало бы худо…

Флориан хотел было спрятаться, да опоздал — лодка мягко ткнулась в камыши совсем рядом.

Дюжий парень в потертой коричневой куртке с желтыми отворотами соскочил прямо в воду, помахал рукой отроку, улыбнулся, весь из себя такой добродушный, радостный, только вот глаза…

— Ну, как рыбка? Клюет?

— Да чего-то не очень, — скручивая леску из конского волоса, честно признался Флор. — Пойду, пожалуй, домой… а то заждались, как бы искать не начали.

— Не клюет, потому что неправильно ловишь, — со знанием дела заявил незнакомец… коего Флориан, кажется, уже где-то видел и прежде… где же… где… О, Святая Дева, да это же…

— Дай-ка сюда удочку… Вот… вот, как надо, ага…

В руке незнакомого парня что-то сверкнуло… сверкнуло до боли в глазах и тут же погасло. И следом погасло солнце.

* * *

— А где у нас Флор? — оглядев явившихся на зов парней, Игната и Леньку, Бутурлин прошелся по горнице. Он по-прежнему жил у Алатыря Татарина, мужика с ниенской верфи… и первого своего помощника в деле формирования отряда из охочих людей, ненавидящих шведов и готовых выступить по первому зову русского воеводы.