После отъезда господина Бутурлина верные ему каперы продолжали бороздить дельту Невы, словно жаждущие добычи волки. Так ведь и жаждали, просмотрели все глаза да захватили парочку морских баркасов, принадлежавших выборгским купцам. Баркасы привели к схрону, да там покуда и бросили, закидав для маскировки ветками. Топить суденышки у шкипера не поднималась рука, а людей не хватало: те, что были, едва управлялись со шнявой. В принципе, при спокойном ветре на баркасах хватило бы и пяти-шести человек палубных, но вот если менять галсы, а тем паче — на кого-то нападать, стрелять… В общем, стояли пока баркасы до лучших дней. Да и пес с ними! Ровиню-то было все равно.

Стояла уже середина ночи, ветер стих, и ветви росших на берегу деревьев корявились черным траурным кружевом на фоне белесого неба. В лесу шелестели крыльями птицы, кто-то пищал, а вот и зарычали, завозились… Потом все стихло — наверное, лиса поймал мышь. Или сова — хлопнула крыльями какая-то крупная ночная птица. Неподалеку, в болотине, вдруг закричала выпь — весьма кстати разбудив задремавшего у мачты Ровиня. Тут же с берега донеслось протяжное:

— Корела-а-а!

— Ла-а-дога! — откликнулись в другой стороне.

Тут настал черед и вахтенного.

— Копо-орье! — выкрикнул детинушка в ночь.

Крикнул и снова принялся дремать — знал, теперь уж до переклички часа полтора точно. Правда, часы ночные короткие, в два раза противу дневных, но ничего, вздремнуть можно.

Задремал бы Ровинь, проспал бы почти до утра, правда, вот не успел. Что-то треснуло в кусточках неподалеку. Что так могло? Может, зверь какой? Та же лисица или енот… волки? Не-ет, зверь так не ходит… ну, разве что медведь или лось — и те стараются обойтись без лишнего шума. Лес для зверя — дом родной, чего там шуметь-то? Ежели напугать кого — тогда да… И кто кого пугал?

Детинушка все же был охотником и, говорят, неплохим, любил это дело и знал… в отличие от чего другого. Вот этот странный треск очень не понравился парню. Так мог треснуть сухой сучок под ногой путника! Один сучок треснул… а уж дальше неведомый ночной гость стал куда осторожней, уже больше ничего не трещало.

Гость… или — гости? Берег, лес, между прочим, совсем рядом, пара шагов. Ловкому человеку ничего не стоит забраться на судно… да ножичком вахтенному по горлу — оп! И все дела.

Ух-х!

Совсем сон пропал у детины. Так ведь правда и есть — вдруг да кто с ножичком? Ведь сами-то собою сучки в лесу не хрустят. Так что ж делать? Тревогу поднять — засмеют, скажут, хруста испугался. Тогда последить — не спать только. Не спать…

— Тихо ты! — обернувшись, прошептал Хейкки. — Под ноги смотри…

— Ага, увидишь тут… — круглоголовый Урхо, невзначай наступивший на сучок, смущенно замолк. И впрямь — что тут скажешь? Облажался, а еще охотник, ага.

Не надо так, надо наоборот — выделиться! Сегодня важное дело, ночная охота, вылазка… Ежели повезет, у чужаков все добро можно отнять! Которое они сами у кого-то уже отняли.

— Вон овраг, за орешником, — остановившись, Хейкки покусал губу. Он был в этой паре старшим, и много чего понимал. Здесь, где-то рядом с оврагом, с разбойничьим схроном, обязательно должен быть страж, а то и не один… Ну, конечно же не один, а по крайней мере двое. В начале оврага и в устье. Так, да! Один «Корела» кричал, второй — «Ладога». Тот, который в устье — их, Хейкки и рыжего Урхо. Его парням и надо убить. С другим же справятся остальные.

Аухтуа, Расвала, Лахта — из трех деревень собрались нынче мужики да парни. У лиходеев поживу отнять — чего бы и лучше? Потому как не так уж и много этих лиходеев, около пары дюжин. А горячих финских парней — четыре десятка! Все — охотники опытные, меткие стрелки. Луки охотничьи, самострелы… Ножи парни тоже кидали метко! Настоящий финский нож — он любого самострела стоит. Ко всему еще и мушкеты имелись — целых пять! Ну, это уж по кораблю палить, по палубе — в свое время.

— Тсс! — приложив палец к губам, Хейкки смахнул со лба белобрысую челку и затаил дыхание.

Напарник его, рыжий круглоголовый Урхо, тоже прислушался… Оба парня услышали разом — неподалеку кто-то всхрапнул! Ну да — так и есть… Словно потряс головой караульщик, высморкался, пытаясь справиться с наваливающимся сном, глубоким и крепким.

Неслышными змеями скользнули финские парни в траве меж деревьями — вот и орешник, овраг… И страж! Во-он темнеет фигура прямо за кустами. Зря он так встал — снизу-то, с травы, на фоне белесого неба — видно. Ну, что ж…

Усмехнувшись, Хейкко вытащил нож и, привстав, метнул… От плеча, почти без замаха… Прямо в горло врага! Захлебываясь собственной кровью, караульщик повалился в овраг… не сказать, чтобы так уж беззвучно.

— Подай знак, — вытирая от крови нож полою кафтана, Хейкки обернулся к напарнику.

Рыжий кивнул и, приложив руки ко рту, протяжно пропел иволгой. Чуть погодя, с другой стороны оврага, донеслось кукование кукушки…

Не показалось! — сбрасывая остатки сна, ахнул про себя Ровинь. Вражины кругом! Так и есть. Ходят по всему лесу, подбираются, окружают… знаки другу другу подают. Ну, не поет иволга ночью! Да и кукушка по ночам редко кукует… Не-ет, не птицы это — враги!

Недолго думая, детинушка бросился к капитанской каюте, толкнул дверь, зашептал:

— Господин шкипер…

— Что тебе? — опытный пират, Петруша Волк проснулся сразу, словно бы и вообще не спал.

— Птицы… не те… Чужие… Враги! — путано доложил вахтенный. Он вообще был не силен в докладах…

Однако шкипер понял всё.

— Тсс! Буди боцмана… пусть будит всех… Готовьте пушки. Стрелять по моей команде… И тихо всем!

Зашлепали по палубе босые ноги матросов… Боцман цыкнул — все стихло… Прячась за фальшбортом, канониры заряжали орудия, матросы же — мушкеты.

Две пушки размещались по правому борту, две — по левому, сразу же за которым чернел смешанный лес.

— Фальконеты — на левый борт, — шепотом распоряжался Петруша. — Как мушкеты?

— Готовы к бою!

Канониры запалили фитили… закатили в стволы двенадцатифунтовые ядра.

— Славно… — ежась, каперский шкипер зябко потер руки… Хотя нет, вовсе не зябко — азартно! И такой же азарт сверкал в его темных глазах.

Все ждали… ждали, непонятно чего. Нападения шведов, чужих кораблей… или…

По левому борту, в лесу, истошно завопила выпь!

— Левый борт… Огонь! — тотчас же приказал шкипер. — Огонь!

Пушки и мушкеты грянули разом. Судно дернулось, подпрыгнуло на поднятой волне.

И, похоже, залп достиг цели. Те, кто готовился напасть, сразу же понесли потери. Еще до начала боя! В лесу послышались крики… затрещали ответные выстрелы…

— Пять мушкетов… — по звуку определил Петруша Волк.

Зазвенев в воздухе, воткнулась в мачту стрела… длинная, дрожащая, злая… затем — рядом с ней — короткий арбалетный «болт»…