быть очень худы. Тут все совпадает — Таранов как раз отличался невероятной худобой. Он или явно не доедал, или кто-то пожирал пищу внутри него. А пацан не выглядит тощим. Подробнее могут показать лишь анализы. Кстати, что еще странно — я не нашла больше личинок в теле Таранова. Она была одна. А это не говорит за версию об «отравлении». Паразитов всегда много в помете.

— Или единичная личинка подавляет рост остальных во избежание конкуренции, — предположила Вики, сама поражаясь своим догадкам.

— Но мы все забыли, что Таранов оказался в составе так же, как и мы. А значит, личинка тоже была под действием гипноза. Иначе зачем ему сдаваться нам в плен? — напомнил Зема. — И что самое странное: тело сталкера не излучало радиации. Совсем. Словно он шел по стране грез, а не по зараженной радиацией территории.

Все призадумались. По логике выходило, что ничего общего с наведенными галлюцинациями личинка не имела, так как сама оказалась их заложницей. А значит, доктор переоценил ее возможности.

— Но что тогда с радиацией? Она освобождала тело сталкера от радиации, спасая себя? Это возможно, но вот родиться сразу с разумом?

Демон схватился за голову, зарычав.

— Нет, она не рождалась с разумом. Они вообще не рождаются. Они создаются на заводах — там же, где собирают роботов. Личинка — биоробот, транслирующий волю ИИ. Так он не теряет контроль над созданной биологической формой жизни. Он вшил им нечто вроде чипа, но на биологической основе. Или настроил мозги на свою волну.

— Это как рассказывать друг другу страшные истории на ночь: чем правдоподобнее рассказ, тем крепче сам рассказчик начинает верить в выдуманную историю, — хихикнула Ольха.

— К черту все догадки! Ольха, проверь анализы мальца. Богдан, Ленка, приходите в себя. У экспедиции есть дела поважнее, чем ковыряться в… теориях. У нас почти кончился уголь! — напомнил Зема, возвращаясь к текущим реалиям.

Все усмехнулись. Действительно, пора было браться за реальные дела.

Зиновий поднялся и первым вышел из купе. Женский вагон был почти пуст. Раненые, вроде Ряжина и мальца, спали.

— Кабурова!

Не участвующая в походе ефрейторша, полная энергии, резво выскочила из женского купе с автоматом наперевес. Похоже, чистила оружие, прислушиваясь к разговору офицерского состава.

— Да, шеф.

В свои восемнадцать лет она была готова ко всему: бежать, кричать, умирать, отдаться. Все исключительно во имя высшей цели. И Зиновий понял, что вся молодежь анклава «Владивосток» свято верила в экспедицию. Это было видно по блестящим задором глазам. Даже после похода в схрон и провала остальных участников команды они и не думали падать духом.

— Собрать команду Алферова и всех, кто способен к работе. Подготовиться к десантированию.

— Есть! — Ефрейторша пулей помчалась в мужской вагон.

— Стой.

— Да, шеф? — Она резко повернулась.

— Возьми у Кузьмича карту местности.

— Есть!

Кабурова вновь развернулась, удаляясь, и Зема ощутил резкий жар во всем теле. Мир повело и заволокло чернотой. Он с грохотом упал на пол. Похоже, на температуру все же следовало обратить больше внимания.

Исчерпал лимит тела. У каждого есть свой предел.

* * *

— Зема, вот что ты за человек? — Капитан Смирнова сидела на полке рядом. Протянув руку, ущипнула за кожу. — Сталь? Латунь? Из чего ты вообще? Тебе мало похода к схрону, нашей тотальной отключки, из которой ты нас вывел, так еще и к Таранову с личинкой разбираться полез. С температурой-то! Мне доктор все рассказала! Зачем геройствуешь?

— Не знаю. — Разговаривать не очень хотелось. Все еще саднила щека. — Где мы, Лен?

— Добрались до Лазо, проехали Дальнереченск-1, Эбергард и застряли под… как там его… Станция Губерово. — Она тут же сменила гнев на милость, интонация голоса потеплела, суровость пропала. — Погода отличная. Солнце, все тает, как будто это та самая загадочная весна. Скоро трава зеленая полезет. Я же ее видела только на рисунках. Она мне и снится этими детскими рисунками. Во сне я летаю и обязательно бегаю по зеленой траве из гуаши. — Да, детские мечты, — припомнил Зема и свои сказки, рассказываемые детям в подземельях подкупольных городов в свете термофонарей. Чего только не выдумывали всем скопом ребятня и взрослые по очереди, коротая бессмысленную в подземельях смену дня и ночи в детских садах.

Биологические часы отключились на второй — третий год у всех подземников.

— Но ты прав, уголь кончился, — вздохнула Ленка. — Вот ждали утра, пока ты очнешься. Ночью никто не дежурил. Мы просто все поотрубались от нервного перенапряжения. Сдали нервы у народа. Можешь всех наказать. Меня в первую очередь. Ольха только над анализами корпела полночи, все тщательнейшим образом перепроверяя. Ничего не нашла. Чист пацан. — Она на некоторое время замолкла, смотря на мерно дышащего мальца рядом с собой.

Зема не сразу его и заметил. Выходит, лежал в одном купе с парнем, который, возможно, был заражен. Так недолго и завхоза потерять.

Кряхтя, как старый дед, и морщась от боли, Зема присел на край полки. Приподнялся, пытаясь найти в себе силы для новых подвигов. Работы много. Нечего валяться. Залеживаться в такой экспедиции — последнее дело.

— Так, пора за работу. Надо идти в лес за дровами.

Приподнялся — и, покачнувшись, сел обратно. Организм еще не восстановился.

— Все понятно, еще не в кондиции, — поняла Ленка, положив ему руки на плечи. — Лежи, отдыхай. Мы выбрались из этого чертового Уссурийска. Дальше все привычно — звери, люди, радиация. Я сама организую группу в лес за дровами. Не переживай и отдыхай. Присмотри за малым. Если что — зови Вики. Ольха тоже где-то рядом должна быть. Вот тебе рация.

Не слушая ответа, она подхватила винтовку из-под полки и упорхнула в коридор. Зема остался один на один с собственными мыслями. Поезд стоял. В коридоре повисла гнетущая тишина. Не слышно было ни разговоров, ни просто человеческой суеты.

Ни звука. Траур. Похоже, что каждый копается в своих мыслях, перебирая события вчерашнего дня. Только пацан рядом спокойно дышал. Его дыхание успокаивало, и клонило в сон.

Веки сами опустились…

По коридору что-то периодически грохотало, слышались шаги, торопливое: «Да тащи ты уже!» Зема боролся с температурой, периодически отключался. Когда приходил в себя, тут же появлялась мысль, что лучше бы не приходил. Настолько стало плохо. Тело ломало, организм боролся с инфекцией в плече. Сжигало изнутри и морозило снаружи.

Должно быть, в соседних вагонах таскали дрова. А то и открыли тендер-вагон и опускали бревна прямо к дровосекам под пилы, если деревья не фонили радиацией.

«Кого Ленка поставила пилить дрова? Столбова? Добрыню? Они самые мощные мужики в группе. Бревна просмоленные должны быть, задубевшие. Пий не справится с распилом