Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Куда уехала?
Женщины переглядываются и хором отвечают:
– В Канаду.
– Куда именно? Канада большая, – с упавшим сердцем спрашиваю я.
Фан, ни на секунду не прерывая своего занятия, пожимает плечами.
– Ой, я забыла. Крупный город, хотя поменьше, чем Гонконг.
– Постарайтесь вспомнить, – теряет терпение Ник. – Мы приехали издалека. Кто-то же должен знать.
– Она не могла уехать в Канаду, – говорит Сумайя, к которой наконец вернулся дар речи. – Она бы мне написала.
Фиолетовое Каре прекращает начесывать волосы и смотрит на Сумайю.
– А ты кто?
Внезапно она роняет расческу клиентке на колени и вскрикивает:
– Нет, не может быть! Сумайя? Маленькая племянница Сумайя?
Она обнимает чуть не плачущую девочку.
– Как ты выросла! Я Ли, а это моя сестра Фан. Твоя тетя показывала мне фотографии, ты там совсем маленькая. Три годика. Вы только посмотрите, какая она большая!
Выпустив Сумайю из объятий, Ли берет ее за плечи и поворачивает в разные стороны, показывая сестре.
– Похожа на Нкруну, правда? Вылитая Нкруна в молодости!
Фан сияет.
– Это какая-то ошибка, – шепчет Сумайя. – Я ей писала из лагеря. Она должна была знать, что я приеду. У меня есть ее письмо.
Я осторожно высвобождаю девочку из объятий Ли и усаживаю на стульчик возле двери.
– Покажи.
Она протягивает конверт, покрывшийся пятнами от времени, с глубокими складками на сгибах и выцветшими чернилами. Я достаю письмо вместе с фотоснимком, на котором изображены две высокие, сногсшибательно красивые сомалийки, стоящие на пороге этого самого салона. Вернув снимок в конверт, я осторожно разворачиваю письмо. Оно короткое, и я не могу разобрать ни одного слова.
– Какой это язык, арабский? – спрашиваю я, и Сумайя с несчастным видом кивает. – Когда ты его получила?
– Давно, – признается она. – Лет пять, наверное. Но после того Нкруна писала по электронной почте Аабе, моему отцу, в лагерь.
Ник бросает на меня предостерегающий взгляд. Я мгновенно улавливаю намек. За все время нашего знакомства Сумайя упоминала об отце только раз, и, как я поняла из слов девочки, ее родителей нет в живых. Тем не менее нам нужна информация, и я отваживаюсь спросить:
– А когда ты в последний раз получала известие от тети?
Сумайя делает глубокий вдох. Я с облегчением вижу, что ее губы порозовели.
– Не помню. Нкруна отправляла сообщения Аабе, только он переселился в другую часть лагеря, и я с ним не виделась. А потом…
Голос девочки прерывается, и я чуть ли не физически чувствую громы и молнии, которые мечет в меня глазами Ник.
– Оставь ее, – негромко вставляет он, – какая теперь разница…
Но Сумайя поправляет хиджаб и собирается с силами.
– Не меньше года, – окрепшим голосом произносит она, – а может, и больше. С тех пор как… у меня забрали телефон.
Доминик треплет ее по плечу и поворачивается к китаянкам, которые продолжают свою работу.
– Послушайте, – говорит он голосом, в котором слышится нехарактерная для него стальная нотка. – Это очень важно. Сумайя проделала большой путь, чтобы найти свою тетю, а вы говорите, что ее здесь нет. Вспоминайте, куда она уехала. Торонто? Оттава? Саскачеван?
– Это провинция, а не город, – перебиваю я, тут же пожалев об этом: все канадские города, как назло, вылетели из головы. – Монреаль? – вспоминаю наконец.
– Ванкувер? – одновременно со мной произносит Доминик.
Лицо Фан проясняется.
– Кажется, Ванкувер. Да, точно.
– Отлично! – говорю я. – А может, у вас случайно сохранилось письмо или сообщение с ее новым адресом?
Сестры в унисон качают головами. Ли достает гигантский огнетушитель с лаком для волос и начинает поливать свой шедевр, прикрыв лицо клиентки ладонью.
– Нет, оттуда она нам не писала. Мне очень жаль, но нет.
Фан отрывается от работы и тычет сестру в бок длинным красным ногтем.
– Можно спросить у Нены.
– Кто такая Нена? – спрашиваю я.
Фан возвращается к косичкам.
– Она здесь работала, – продолжает Ли, снимая с клиентки защитную накидку. – Лучшая подруга Нкруны. Может, та ей писала? Только как вы найдете Нену? Она теперь работает няней – в Стэнли, Южный округ.
Ли отправляет клиентку к кассе, и мы с Домиником расступаемся, чтобы пропустить женщину.
– По воскресеньям мы устраиваем пикники, – говорит Фан. – Я встречаюсь с Неной и Гу, иногда еще с Джоан. Нена приносит свои пельмени. – Фан закрепляет косичку резинкой и вставляет бусинку. – У Нены самые вкусные пельмени.
– Что? – удивляется Ли. – С каких пор ты общаешься с Неной?
– Мы каждые пару недель видимся, – пожимает плечами Фан и потрясает телефоном. – И переписываемся.
– Прекрасно, – говорит Доминик. – Если Нкруна поддерживает связь с Неной, у той может быть ее адрес. Когда ты с ней встречаешься?
– Сегодня после работы, – отвечает Фан. – Могу взять вас с собой.
– Ты сказала «Южный округ», – говорю я Ли. – Это ведь далеко?
– Стэнли – час на поезде, может, чуть больше.
Мы с Домиником переглядываемся.
– Далеко, – говорю я. – Если дожидаться, пока Фан закончит работу и отведет нас на место пикника, то можем опоздать на корабль.
– Успеем. Должны успеть, – решительно говорит Доминик. – Можешь дать нам ее адрес в Стэнли?
Фан качает головой.
– Нет, Ли, ты не поняла. Мы встречаемся с Неной здесь, а не в Стэнли. Они с Гу всегда сидят на эстакаде возле Канал-роуд. Там по вечерам прохладно, и мы устраиваем пикник. Они приносят пельмени.
– Ты сказала Канал-роуд? – тихо спрашивает Сумайя.
– Ага, – улыбается Фан. – Большой переход. Там есть крыша и дует ветерок от воды.
– Извини, я не понимаю, что значит «сидят»?
Ли принимает плату и провожает клиентку с начесом к выходу. К ней в кресло садится молодой человек. Фан продолжает плести косички. Ее клиентка рассматривает свадебный журнал.
– Видите ли, по воскресеньям и в среду после обеда у прислуги выходной, и они наводняют весь город, – продолжает Фан. – Да вы их должны были видеть, когда поднимались.
– Ты имеешь в виду женщин на картонках? – спрашивает Сумайя.
Ли неодобрительно щелкает языком, а Фан улыбается.
– Ага. У нас в Гонконге культ домработниц. Практически в каждой семье есть помощницы по хозяйству, по большей части иностранки.