Присев рядом с рыжулей, я всё же обнимаю её. И та благодарно прижимается ко мне. Спустя секунду я с удивлением понимаю, что Фло мелодично фырчит, встраиваясь в окружающую мелодию. А всю её фигуру окутывает еле заметный фантом боевой формы с крылышками на загривке.

— Ты настолько едина со своим пиримом, что она может передавать твоё послание без слияния, — сверху раздаётся задумчивый голос Интегры, и я резко вскидываю голову.

Но куратор смотрит на меня без подозрения или агрессии, наоборот, в её зелёных глазах будто светятся два маленьких солнышка, в лучах которых хочется греться.

— Это очень редкая способность, не утрать её, — бросает она напоследок и отходит к ректору.

Кивает ему и дэр Ниакоми обращается к отцу Рика:

— Дэр Верндари, прошу, ваш черёд.

Аластас не удостаивает ректора ответом. Он лишь даёт знак своим работникам, и те споро выбегают на единственно оставшийся пустым пятачок пространства в самом центре холма. Присаживаются в определённых точках, и только сейчас я замечаю узкие желобки, что тянутся по окружностям. Три или четыре круга, вписанные друг в друга.

Уже спустя секунду они отделяются от поверхности земли, зависая в воздухе. Принимают вертикальное положение, и внутренние кольца начинают хаотичное движение.

— Первыми отправьте ребят из Афрелии, их больше всех, — несмотря на каменное выражение лица, голос ректора полон горечи.

И я наконец-то ощущаю к нему хоть толику расположения. Всё же за строгим фасадом жёсткого управленца у дэра Кратоса скрывается доброе сердце. И оно болит за студентов.

— Двадцать восемь порткамов, — командует Аластас своим людям, и те быстрыми, отработанными движениями принимаются вставлять в ячейки колец овальные камни. Их окрас переливается от фиолетового к чёрному, и я на автомате перевожу взгляд на лису в моих объятиях.

— Не теряй нашего единения, — тут же цитирует Интегру она, но потом просительно добавляет: — И доверия.

Я решаю плюнуть на это подозрение. Просто потому, что оно сейчас не к месту. Просто потому, что это Фло. И уж у неё было столько возможностей меня прибить, сколько ни у кого в этом мире.

Кольца, прокрутившись ещё пару раз, застывают в едином положении. Пространство внутри их контура плывёт рваными росчерками, будто некто всесильный взял в руки ластик и принялся стирать этот мир. И вскоре я вижу внутри портала другое место.

У них там закат и море. Даже сквозь дрожащую грань до нас доносятся крики морских птиц и дуновение бриза. А ещё по ту сторону собралось очень много людей. И так же, как и мы, они находятся в состоянии "Слияния", встречая своих героев с положенными почестями.

В проём проходит ректор и один из его помощников. С моего места не видно, что происходит сейчас в Афрелии, но через пару минут часть капсул одна за другой исчезают следом за дэром Ниакоми.

Ребят передали на родную землю.

"Покойтесь с миром", — всплывает в моей памяти, и я с удивлением обнаруживаю следы от тихих слёз на моих щеках.

Дальше церемония проходит по тому же сценарию. Ещё семнадцать порталов пришлось открывать сотрудникам Верндари. Семнадцать проходов во все регионы континента Нофирем. И всё это уложилось в полчаса.

Постепенно песнь вокруг затихает, как и свечение пиримов. Раздаются приглушённые голоса, но я пребываю в том состоянии задумчивости, когда вроде бы и есть мысли, а вроде и пустота. Мысленный дрейф, как я его называю.

— Ты как?

Рик, который вновь подкрался совершенно незаметно, с тревогой заглядывает мне в лицо.

— Нормально, насколько это возможно, — отвечаю я, одной рукой вытирая лицо, а второй берясь за предложенную ладонь.

Рик одним рывком поднимает меня на ноги и для устойчивости припечатывает к себе, прижимая за талию.

— А… как остальные? Ты? — я смущаюсь, а потому бормочу невпопад. — Для вас слияние не вредно?

— Даже если бы было мучительно больно, мы бы всё равно это делали, — отвечает Рик. — Если это единственная возможность дать понять нашим друзьям, как дороги они для нас и как мы ценим их жертву — я готов терпеть любую боль.

Он отступает, но от меня не укрывается, что делает это с неохотой. Словно ему не хочется разжимать руки и отпускать меня.

И противное сердце радуется этому факту! Потому что его порыв откликается в нём!

Мне хочется ответить что-то проникновенное. То, что покажет и моё отношение к церемонии. Но я не знаю, как это сделать. Всё, что крутится в голове, либо отдаёт зубодробительным пафосом, либо напрочь клишированным нафталином. А потому я молчу.

Всё-таки хорошая вещь эта Почесть. Не можешь сказать, дай душе спеть за тебя!

К нам подходят остальные ребята, и на их лицах я не вижу скорби. Да как и у остальных студентов. Будто бы слияние очистило их, расцветило души новыми чувствами и эмоциями. И я в который раз поражаюсь мудрости тех, кто придумал этот ритуал.

— Звёзды! — тем временем призывает к вниманию дэр Кратос. — Да, я называю вас Звёздами, даже несмотря на то, что часть ваших команд ушла. Вы по-прежнему лучи единой Звезды. И теперь на вас лежит двойная ответственность…

Раздавшийся со стороны Академии грохот, больше похожий на трескучие раскаты грома, глушат слова ректора. Ощущение, словно небо раскалывается на части.

— Опять?! — в неверии стонет Кери и без дополнительной команды призывает только-только отпущенного Буки.

Как и остальные парни. Как и все вокруг. Отовсюду до меня доносится рёв призванных Хранителей, но самое эпичное происходит, когда своих пиримов вызывают магистры. Они все поголовно в третьей фазе и абсолютно все — громадные. У дэра ректора это целый дракон!

— Очешуеть! — выдыхаю я, в шоке разглядывая суматоху вокруг. — Что происходит?!

— Новый пробой в Академии! Вот что происходит! — зло цедит Дейрик, подзывая к себе Когтя.

Среди нашей Звезды, если не считать Фло, пирим Рика единственный достиг третьего, физического воплощения. А потому Верндари лихо запрыгивает на его спину и протягивает ладонь мне.

— Надо спешить, парни, позаботьтесь о Кери!

Хуч кивает с