Оказавшись снаружи, Сиверцев для начала унял дрожь в коленках, подышал кисловатым, наполненным влагой и незнакомыми запахами воздухом и только потом затворил за собой люк. Запоры грустно лязгнули, и двое ученых остались один на один с Зоной. Нет, за пультом, конечно, дежурил солдат и в любой момент мог прийти на помощь чем-нибудь крупнокалиберным. Но Сиверцев побаивался, что для пушки как-то все едино — монстра ли кого-нибудь не в меру настырного рвать в клочья или же невинных жертв в лице неопытных ученых. Крупнокалиберная помощь начиная с некоторого расстояния, сама становится опасностью, не нужно было полжизни провести в непрерывных боях, чтобы это понимать.

Потом отвлекло хорошо знакомое дело. Действительно отвлекло, Сева даже посоветовал Сиверцеву всё-таки поглядывать время от времени по сторонам. Хоть и окраина, хоть и вездеход рядом, но Зона и тут Зона. Аномалий поблизости, слава аллаху, не обнаружилось, это ещё из вездехода выяснили, но забрести сюда теоретически мог кто угодно. К счастью, из живности Сиверцев увидел только парочку мокрых крыс в траве да странных насекомых, облепивших попавшийся на пути одинокий куст. Подходить к кусту ближе чем на пару метров Сева не велел, а проявлять излишнее любопытство у Сиверцева желания, ясное дело, не возникло. В общем, час с небольшим проскочили незаметно, и примерно к десяти утра оба ученых, вымокшие под дождем, вернулись к вездеходу с готовыми пробами.

Пока разоблачались и оформляли пробы — ещё четверть часа прошло, не меньше. Вообще у Сиверцева сложилось устойчивое впечатление, что Тараненко их с Севой не за пробами посылал, а в основном убирал с глаз долой, чтоб не видели и не слышали что-то важное. Однако тогда почему двух других ученых он никуда не послал? Они посвящены в его темные делишки, так получается? Или Тараненко их запер в грузовом отсеке и заставил чем-нибудь заниматься для отвода глаз, а сам с солдатами в пассажирском толковал?

Все может быть.

Тем временем наружу, под дождь, вылезли двое солдат из тех, кто ночью не дежурил, и вездеход двинулся вчерашним курсом — туда, куда намедни не успели добраться до темноты. Почему вчера Тараненко гонял в охранение и разведку всех шестерых, а сегодня только двоих — Сиверцев не знал. Возможно, места были не столь опасные, а может, в дождь и двоих хватало. В Зоне много непонятного, и пройдет очень много времени, пока Ваня сможет по праву считать себя тут своим. Но он надеялся, что раньше доработает по контракту, получит причитающиеся денежки и уберется отсюда к такой-то матери и навсегда, обязательно навсегда, потому что с такими местами, как чертовка Зона, ни в коем случае нельзя давать слабину: оглянуться не успеешь, как она схватит тебя, перемелет и сожрет.

Офицер снова включил панорамный экран, и Сиверцев поневоле разглядывал подернутую пеленой дождя серость перед вездеходом. Фигурки солдат еле-еле просматривались, хотя шли они всего лишь шагах в тридцати впереди. В какой-то момент вездеход замедлился, а потом взял левее, восточнее то бишь, углубился в хрупкий лесок — Сиверцев не увидел ни одного листика на черных, больше похожих на кораллы низких деревцах. Вездеход безжалостно давил их, и отчего-то казалось, что деревца-кораллы под гусеницами обращаются в мельчайшую угольную пыль.

Через некоторое время Сиверцев с легким изумлением обнаружил впереди блокпост, по всей видимости — второй восточный. Дежурили на нем, во всяком случае, не натовцы, а местные вояки. Вездеход на подходе коротко вякнул сиреной, с блокпоста в ответ проорали в громкую что-то неразборчивое из-за дождя. Водитель помалу сбросил ход, перед самым шлагбаумом развернулся и стал к нему задом. Люк открыли, все высыпали наружу, под навес — на официальной границе Зоны можно было уже ничего не опасаться. Караульные с блокпоста с любопытством глазели на прибывших — двое с вышки, один от шлагбаума. Из дежурки вышел заспанный старлей, поручкался с капитаном из вездехода и с Тараненко.

— Привет, гвардия, — весело поздоровался Тараненко. — Чё, наши не примчались еще?

— Сейчас будут, развилку уже прошли.

Вдалеке и правда, еле слышимые из-за шороха капель, рокотали двигатели.

Через несколько минут подкатил институтский автобус, а за ним приземистый оранжевый заправщик с надписью «Огнеопасно» на цистерне. Сменившиеся из лагеря на Янтаре и полевой заимки ученые вернулись в вездеход за вещами, а институтские рабочие-грузчики принялись перетаскивать из грузового отсека в автобус то, что указывал Тараненко, а в обратном направлении носили баллоны с питьевой водой и коробки с пайками. Погрузка заняла минут пять-семь; ученые коротко простились с командой вездехода и перебрались в автобус. Долговязый поклонник «Манчестер Юнайтед» Сева пожал Сиверцеву руку и хлопнул по плечу:

— Удачи, Ваня!

— Бывай, — пробормотал Сиверцев.

Если не считать Тараненко, он оставался единственным научником на борту вездехода.

Потом Тараненко пошептался о чем-то с приехавшим на автобусе парнем референтского вида, просмотрел какие-то документы извлеченные из кожаной папки, некоторые подписал, позвонил кому-то с мобильника референта, что-то кому-то с полминуты нетерпеливо доказывал или объяснял, вернул мобильник референту и что-то ему тоже высказал, а затем величественно махнул рукой: отправляйтесь, мол. Автобус тут же уехал; вместо него поближе к вездеходу подобрался заправщик. Худощавый водила в промасленных рукавицах принял кишку с пистолетом на конце и вставил в жерло топливного бака, загодя приоткрытого. Утробно загудел насос.

Сиверцев отстраненно наблюдал все это — рядом кипела жизнь, но он в событиях не принимал никакого участия. Он не вполне понимал, зачем здесь находится, и это окончательно отрешило цитолога от реальности.

Не так он представлял работу на Тараненко, совсем не так…

Тем временем вездеход заправили, водитель бензовоза умостил на место кишку, а водитель вездехода навинтил крышку на горловину бака и запер лючок над ней. Солдаты-сталкеры побросали бычки в урну и разделились: двое экипированных остались снаружи, остальные полезли в вездеход. Тараненко напоследок перемолвился о чем-то со старлеем и тоже направился к вездеходу.

— Ну, чего, Ваня? — обратился он к Сиверцеву. — Поехали! Одни мы с тобой остались среди вояк!

Сиверцев грустно поглядел на шефа, так и не решив, подзуживает его шеф или же подбадривает. Он вздохнул и покорно забрался в вездеход, искренне надеясь, что со временем его роль в происходящем либо прояснится, либо он просто свыкнется с новыми условиями.

Вездеход снова уходил в Зону, в дождь и в неизвестность. Сиверцев сначала глядел на экран, но это быстро наскучило. Чем занять себя, он придумать не успел. Когда он совсем уж было собрался соорудить чаю, единственный бодрствующий солдат принялся будить отсыпающихся коллег. Оказывается, прибыли на место будущей стоянки. Солдатам снаружи пришлось немного пострелять: выгоняли из капонира какую-то местную тварь, на экране похожую на большого то ли паука, то ли краба. Тварь сопела и причитала что-то неразборчивое, но после первых же выстрелов предпочла убраться со всей возможной поспешностью. Сиверцев не очень уверенно опознал в ней обыкновеннейшую псевдоплоть. В пользу этого предположения говорило и достаточно пренебрежительное отношение к ней солдат — псевдоплоть реально опасна лишь раненым.