Алара коснулась медальона на моей шее, того, который сама же и подарила.

– Ты напоминаешь мне Майю. Я говорила? – (Я качнула головой.) – Она верит в людей, как и ты… на сто пятьдесят процентов. Все или ничего. И это я люблю в ней больше всего. А еще потрясающие кудрявые волосы, каких у тебя нет. Но ты сильнее, чем моя сестра и я. Обещай этого не забывать, когда меня не окажется рядом, чтобы напомнить.

– Постараюсь. – Я обняла ее.

– Так люди говорят, когда им не хочется бороться, – проговорила она.

– Я хочу бороться. – Я разжала объятия.

И разве же не хотела?

Алара попятилась по коридору, не сводя с меня глаз:

– Тогда докажи.

Прист нашелся у входа в склад – в оранжевой куртке с капюшоном, с новой парой наушников на шее и рюкзаком у ног. Алара стояла рядом с Димитрием; черные линии вокруг ее глаз напоминали боевую раскраску.

Димитрий и Габриэль негромко разговаривали, и между губами Димитрия подпрыгивала сигарета.

– Я не могу остаться, – отрезал Прист.

Я кивнула, сердце сжалось от боли.

– Я должна была рассказать тебе.

– Ты уже говорила это. – Он смотрел мимо меня. – Что сделано, то сделано. Ничего не вернуть.

– Иногда движение вперед изменяет то, что осталось позади.

Прист переступил с ноги на ногу, избегая моего взгляда:

– Может быть. Не знаю.

Я не выдержала и обняла его:

– Я знаю.

Он неохотно ответил на объятие.

– Береги себя, – сказала я, отпуская.

Димитрий и Алара подошли сзади вместе с Лукасом, Элль и моим отцом в кильватере. К чести отца надо заметить, что он держался поодаль. Я не готова простить его, но он пятый член Легиона, а значит останется с нами, нравится мне это или нет.

Алара обняла одновременно и меня, и Элль:

– Не скучайте и не бездельничайте без меня.

Я кивнула, Элль фыркнула. Алара отступила назад, хитрая улыбка затаилась в уголках ее губ.

– А что, грустно видеть, как я уезжаю?

Элль неопределенно взмахнула рукой:

– Вряд ли. У меня уже аллергия на тебя.

Алара пихнула Лукаса в плечо и посмотрела на Элль:

– И о нем тоже позаботься.

Димитрий повесил на плечо ремень сумки со снаряжением и похлопал по карманам длинного пальто в поисках сигарет, которые когда-нибудь его убьют.

– Позаботьтесь друг о друге. Мы вернемся как можно скорее. И будем надеяться, с демоницей, меняющей облик, или с тем, что от нее останется.

Я держала Элль за руку, смотрела, как они уходят, и гадала, увижу ли их снова.

Я сидела на полу под звездным небом библиотеки. Не могла видеть, как Прист и Алара уезжают. Бир положил голову мне на колени и тихо поскуливал, понимая, что все изменилось. На полу вокруг меня валялись открытые книги, но ни в одной не нашлось ответов.

– Так и думал, что ты здесь. – Лукас закрыл за собой тяжелую деревянную дверь.

– Не знала, что я настолько предсказуема.

Лукас прислонился к стене, повертел между пальцами серебряную монетку. Глубокая морщина залегла на его лбу.

– Дело в Присте? – спросила я.

– А что с ним? – Лукас вышагивал по залу.

– Из-за него ты переживаешь? – Я показала на его руку. – Если ты будешь крутить ее еще быстрее, отрежешь себе палец.

Лукас подбросил монетку, поймал, зажал в кулаке.

– Это очевидно, разве нет?

– Ты не смог бы играть в покер. – Я прижала колени к груди. – Слишком легко понять, когда врешь.

Тревожная морщинка на его лбу стала глубже.

– Я должен кое-что тебе сказать.

Я впервые заметила, насколько темные круги залегли под его глазами.

– Говори.

Лукас сунул руки в карманы, как Джаред, когда нервничал.

– Мы с Джаредом постоянно соревновались в детстве и юности. Отец думал, что это естественно для близнецов – стараться определить собственную индивидуальность и все такое, – но дело в другом. – Лукас внимательно всмотрелся в символы, нарисованные на полу между нами. – Джаред был любимчиком отца, все это знали, даже я.

– Может, тебе казалось?

Глупое замечание. Я достаточно времени провела в доме Элль, чтобы понять: родители действительно могут выделять одного ребенка, и у них не получается это скрыть.

– Папа без конца подчеркивал сходство между собой и Джаредом. Они оба любили сахарную глазурь, а не простое печенье, одинаково замахивались кулаком, одинаково делали то, другое, третье… Джаред старался это сгладить, а мне хотелось доказать, что я лучше его – сильнее, быстрее, умнее… Не важно. – Лукас с силой провел ладонью по лицу. – И когда я понял, что Джаред ищет других членов Легиона, решил выставить его в невыгодном свете.

– Хочешь сказать, ты знал?

Лукас кивнул:

– Но я не думал, что Джаред навлекает на других опасность. Клянусь! Для нашего отца все делилось на черное и белое, никаких полутонов. Он все делал по правилам, без исключения. А мы с Джаредом думали, что эта ерунда… запрет на встречи для членов Легиона, очередное его правило… К тому же, когда они с дядей начали работать вместе, ничего дурного не произошло. Мне хотелось, чтобы Джаред навредил себе в глазах отца, только и всего. Мне и в голову не приходило, что кто-то пострадает.

Андрас использовал список, чтобы убить отца Джареда и Лукаса, и их дядю… и бабушку Алары, и деда Приста, и мою маму. И Джаред ненавидел себя за это.

Я встала, с трудом удержавшись на ослабевших ногах.

– Ты знал, каким виноватым он себя чувствует, поедом ест себя за ошибку, и не сказал ни слова!

– Я бы его остановил, если бы догадывался, что случится. – Лукас прижал ладони к глазам.

– И Прист его возненавидел.

– Я знаю, – прошептал Лукас. – Если бы я мог все вернуть…

– Но ты не можешь.

Лукас уставился в пол.

– Клянусь, я найду способ все исправить. Но это не имеет значения, если мы не выясним, как выгнать демона из моего брата. – Голос Лукаса дрогнул, он судорожно сглотнул. – Джаред – моя вторая половина. И во многом половина лучшая. Я не могу его потерять, Кеннеди.

Я протянула руку и взяла его за подбородок, заставляя посмотреть в глаза:

– Так помоги мне спасти его.

После признания Лукаса мне захотелось увидеть Джареда, пусть даже он и не узнает, что я рядом. Он сидел на полу у стены, обмякнув, как тряпичная кукла, а в его шею впивались кости демонов.