кокетливым жестом толстых пальцев заправила серо-седую прядь за ухо. – Казала я ему: не лезь, самому хуже будет, паныч, бо я ж ведьма. А он як ты, теж образованный оказался, в ведьм не верил вовсе. – она с легким сожалением покачала головой. – Довелось втопыты. Оно и лучше вышло, бо водяницы хлопцев полюбляют не меньш ниж паныч – девок. Може, он бы мне и спасибо сказал… якщо б всплыл. – живот у нее запрыгал от смеха. – А остальных ты за що?

– Вы меня совсем не слушаете? Я никого не убивала. – устало повторила Оксана. – В ведьм я все равно не верю, чтоб вы там про всяких утопленных панычей не намекали! – она повернулась к майору. – Вон, она вам только что призналась, что человека утопила! – она ткнула в Стеллу.

– Ты дывысь, яка! – возмутилась та. – Я з нею тут… наставничаю, делюсь опытом з молодежью, а она на меня станового46… тобто, майора милицейского натравила! А ну, держи ее, вовкулаче, зараз она тебе все расскажет! – с неожиданной легкостью и быстротой толстуха подскочила к Оксане – у руках у нее оказалась старинная склянка с узким горлышком.

Майор обхватил за плечи, стиснул – Стеллины пальцы больно впились в щеки, заставляя открыть рот, глаза-буравчики оказались близко-близко, а склянка с мутной коричневой жидкостью прижалась к самым губам…

Оксана завизжала – пронзительно, как пойманная летучая мышь. Склянка в руках Стеллы дрогнула – и разлетелась, плеснув во все стороны стеклянной пылью и враз вскипевшей коричневой жижей. Под кожей полыхнуло жаром… и жар этот хлынул наружу! Мир заволокло прозрачной бледно-зеленой кисеей, он пошел рябью… и Оксана завизжала снова – она стояла в костре из бледно-зеленого пламени! Прыжок, Оксана рванула прочь… и костер прыгнул вместе с ней. Она стояла и визжала, голос поднимался выше, становился тоньше… а пламя полыхало сильнее. Огненная завеса раздалась в стороны, мелькнуло ведро… и поток чего-то белого с размаху выплеснулся Оксане в лицо, прямо в раскрытый в крике рот. Ведро нахлобучили ей на голову, и Стелла звучно приложила кулаком по донышку.

Девчонка с ведром вместо головы на мгновение замерла, растопырив руки в стороны как кукла… гулко икнула под ведром… и плюхнулась на попу, прямо в растекшуюся по старому паркету белую лужу. И только тогда яростно рвануло ведро, отшвыривая его в сторону. Ведро загрохотало.

– Вы… что вы… сделали? – она уставилась на белые потеки на пальцах. Принюхалась… лизнула ладонь – и снова завопила. – Это что, молоко? Вы с ума сошли, я молоко терпеть не могу!

– Ще пожалуйся, що оно з пенками! Це ты що зробыла? Дывысь, дывысь! – Стелла принялась тыкать толстым пальцем во все стороны.

Веселенькие обои покрывала жирная копоть. Занавешивающие проем бусики почернели и омерзительно воняли горелой пластмассой, а пол под молочной лужей был прожжен насквозь.

– Подумаешь, евшан-зельем я ее напоиты хотила! – продолжала разоряться Стелла. – Не отравой якой! Хоче вовкулака знать кого и за що ты вбыла, ну и рассказала б ему правду – жилплощадь то зачем жечь? Психованная! Ось тепер верю, що ты когось зъила! Такая на що завгодно способная!

– Не ела я никого! И это не я! Не я! – вскочила Оксана… и снова звучно икнула, безумными глазами уставившись на собственную ладонь. Там, как последний язычок пламени в погасшем костре, то разгорался, то затухал слабенький зеленый огонек.

Стоящая за спиной у Стеллы бабулька в черном балахоне сунула той в руки банку со сметаной.

– Це нащо? – растерянно уставилась на сметану толстуха.

– Так молоко кончилось. – развела руками та. – А ничем другим колдовской огонь не потушишь!

– Не надо… сметаной. – слабо пробормотала Оксана.

– Ще як надо! Загасила вогник, швиденько!

Здоровенный волк мягко, шаг за шагом подбирался к девушке, в глотке его клокотало рычание, а громадные клыки скалились из-под приподнятой верхней губы… Оксана взвизгнула и пламя над ладонью взметнулось выше. Банка со сметаной свистнула в воздухе… и врезалась волку в нос! Серый сдавленно рявкнул… и скакнул в сторону, в прыжке разворачиваясь к новому врагу.

– Зовсим з глузду зъихав, волчина позорный! – упирая руки в бока, гаркнула Стелла. – Кончай девку пугать. За свой счет мени ремонт робыты будешь!

– А куда у него форма девается, когда он… превращается? – Оксана заворожено глядела на вовкулака сквозь пляшущее на ладони зеленое пламя.

Волк звучно чихнул, почти как кот потер лапой ушибленный нос, встряхнулся… и шкура медленно, будто скатываясь, принялась сползать с него, втягиваясь куда-то подмышку.

– Под шкуру уходит. – майор поднялся с четверенек.

– А шкура… как комбинезон? – заторможено спросила Оксана – почему-то именно этот вопрос казался ей сейчас жизненно важным.

– Вроде того. – угрюмо буркнул майор.

– Дытынка, ты ладошку-от закрой! – ласково-ласково просюсюкала Стелла. – Злый вовк тебя бильше не тронет. Не тронет! – прикрикнула она на вовкулака, устало возвращаясь в кресло. Старушонка в черном балахоне немедленно возникла рядом со здоровенным, похожим на бомбу, металлическим сифоном и толстым граненым стаканом. Зашипела пенная струя и Стелла принялась глотать газировку так жадно, что Оксана облизнула пересохшие губы. – Аааах! – тетеха со вкусом выдохнула и уже живее затараторила. – Бо не слипый же ты, вовкулаче, сам бачишь: ведьма она, може, и давно, а узнала про свою Силу лише зараз!

– Но ведьм же не бывает? – жалобно проныла Оксана.

– Звичайно ж не бувае. Насправди мы уси тут инопланетяне з Марса, а тебя мы потеряли при посадке. Маленькая була, з иллюминатора выпала.

– Правда? – еще жалобней спросила Оксана.

– Тю, дурна! – захохотала Стелла. – В инопланетян веришь, а в ведьм – не? Слышь, вовче, ну кого така кулёма вбыты могла?

Оксана обиделась. Одну толстую тетку в калошах она бы, кажется, с удовольствием прибила. Если безнаказанно, конечно.

– Парень, который с ней в кино был, найден повешенным возле «Красногвардейца»… – мрачно начал майор.

– Я же вам говорю – не ходила я с ним! Я свой билет Мыши отдала… мы с ней за одной партой сидим. А Катька Остроумова вообще сама приперлась: решила, что я с Аликом гуляю, и сразу он ей понадобился! Она мне всегда завидовала.

– Це правильно. Нам, ведьмам, завжды завидують, бо мы найкращи! Ось помню, у нас на селе була така Одарка, теж от зависти хиба що не лопалась. Каже: Стешка, и чого ж ты така гарна… тобто, Стелла… – тетеха сбилась, бросила быстрый вороватый взгляд на слушателей и не сбавляя темпа, затарахтела. – А який кинотеатр, кажешь? «Красногвардеец»? Це той, де в шестьдесят седьмом мужика распяли?

– Какого… мужика? – медленно и раздельно спросил майор.

– А, я и забула зовсим, ты