— Да, эти щупальца уже и так кольцами сворачиваются на ковровых дорожках самых различных государственных учреждений и коммерческих организаций, опутывают ножки депутатских кресел и крепко держат за горло представителей криминальных структур.

— Жерминаль.

— Пардон?

— Прорастание…

— Всегда преклонялся перед твоей образованностью. Да, такое ощущение, что все насквозь пронизано переплетениями могучей корневой системы. Прорастание, как ты говоришь.

— Так. Ты за это не возьмешься, — решительно заявила я. Но моя решимость уже не играла никакой роли. У Сержа опасно блестели глаза.

— Нет, моя девочка, я уже за это взялся. Я внедрюсь в эту систему, в это вредоносное образование и взорву его изнутри.

— Тогда хотя бы женись на мне! Если нас скоро закидают тротилом, как твоего бизнесмена Н., я хотела бы умереть твоей женой.

— Успеется, мой боязливый кролик. Я еще не достоин стать твоим мужем. Кажется, созданный тобой кодекс настоящего мужчины насчитывает сто сорок девять пунктов. А я с трудом отвечаю двадцати двум из них. Мне еще надо долго и упорно работать над собой. Кроме того, теперь у меня совершенно нет времени. Сейчас я отправляюсь на разведку — потрясу нужных людей, накопаю нужной информации.

Вот так всегда — выслеживать мафию у него время есть, а жениться на женщине, которая уже шесть лет еженощно сопит рядом с ним на подушке, времени нет никогда.

* * *

На следующий день, в среду, меня разбудил длинный междугородный звонок. Сквозь сон я шарила рукой в поисках телефонной трубки, но, естественно, натыкалась на пушистую морду Антрекота. Пришлось оставить мысль о том, чтобы мирно поспать еще пару часочков. Я открыла глаза, прочитала на физиономии Антрекота укор: «Да бери же скорее, я сейчас совсем оглохну» — и услышала голос моего английского издателя.

— Здравствуйте, Татьяна, — сказал Тимоти Роцтол на безупречном английском языке с изысканными лондонскими модуляциями, — надеюсь, мой звонок не оторвал вас от важных дел?

— Что вы, что вы, — горячо заверила я англичанина, испытывая большие проблемы с артикуляцией (хуже нет — спросонья говорить на чужом языке), — я только что закончила завтрак и принялась ждать, какими интересными событиями порадует меня судьба сегодня. И вот позвонили вы.

Антрекот издевательски хмыкнул.

— Искренне рад, что я таким образом могу выступить в роли вестника судьбы, ведь у меня есть чрезвычайно заманчивое и выгодное для вас предложение. Если, конечно, вы не очень заняты и в вашем плотном творческом графике найдется место для него…

Тимоти Роцтол всегда так изысканно вежлив, что я боюсь, не оскорбляют ли его утонченный джентльменский слух мои бесхитростные «здрасьте» и «пожалста». Ну же, не томи, выкладывай, что там у тебя.

— Скажите, Татьяна, вы, наверное, сейчас напряженно работаете над очередной книгой?

— Несомненно. Над книгой, и очень напряженно.

У Антрекота остановилось дыхание. До этого момента он все еще опрометчиво полагал, что честность фигурирует в списке присущих мне положительных качеств.

— И мне не хотелось бы отрывать вас от этого творчества, но, видите ли, ваша книга так успешно разошлась, что у меня появилась идея…

С многочисленными подталкиваниями через труднопреодолимые рифы вежливых форм английского синтаксиса мне удалось в конце концов заставить Тимоти выложить свою идею. Он предложил написать современный детективный роман. Место действия — Москва. Можно отталкиваться от реальных фактов, а можно все выдумать. Главное — чтобы это был детектив и чтобы на обложке стояла моя фамилия и, как прежде, сияла фотография.

— Если в принципе вы согласны… Согласна ли я! Давно я не испытывала такого энтузиазма. Ведь я в очередной раз плотно сижу на мели, и мне не терпится вновь испытать сладостные ощущения при виде того, как пополняется мой валютный счет.

— …то я вышлю по факсу контракт. Сумма гонорара, скажу вам по секрету, будет для вас приятной неожиданностью. Кроме того, мы хотели бы пригласить вас на дни издательства пятнадцатого — двадцатого июня. К сожалению, мы не можем оплатить дорогу, но берем на себя все остальные расходы. Мы хотим собрать вместе всех ныне здравствующих авторов, которые когда-либо сотрудничали с издательством. Как вы думаете, удастся ли вам приехать?..

Когда я положила на место телефонную трубку, Антрекоту пришлось добрых полчаса прятаться от меня, чтобы я не придушила его в радостном порыве ликования.

…Андрей Палыч Зубов, толстый, импозантный, интересный, перехватил меня, когда я летела к Эванжелине поделиться горячей новостью и узнать, не осталось ли у нее свободной заначки в две тысячи долларов, чтобы мне летом отправиться в Англию.

Андрей Палыч мелодично посигналил, и я переместила свое стройное тело на сиденье его черного «БМВ» последней модели с пятью антеннами на крыше и многочисленными суперсовременными наворотами. Мы отъехали в тень, отбрасываемую огромным дубом, припарковались.

Когда день начинается с приятного телефонного звонка, он и дальше разворачивается на редкость удачно. Я была рада видеть Андрея Палыча. Он был интересным собеседником и воплощал в себе ту галантность, которая всегда импонирует женщине, дает ей возможность почувствовать себя тщательно оберегаемым хрупким цветком, украшающим суровые мужские будни.

— Есть проблемы? — спросил Эндрю. — Куда это вы направляетесь с таким целеустремленным видом?

Когда я вижу Андрея Палыча, я задаю себе вопрос: а может ли богатый человек в нашей стране действительно быть таким хорошим и душевным? Неужели его характер не испортился в острой борьбе с конкурентами и государством, жадным до чужих прибылей? Как он сумел сохранить человеческий облик, когда в его руки пришли огромные деньги, деньги, которые в стране тотального беззакония дают гораздо большую власть, нежели в тихих, цивилизованных странах? Или, может быть, он не настолько богат, чтобы почувствовать вкус власти, разрушающей душу?

— Меня пригласили в Англию, и я решила сразу же отправиться на поиски двух тысяч долларов на дорогу туда и обратно.

— Считайте, что ваши поиски увенчались успехом. Извольте, почту за честь оплатить вашу поездку.

— Нет, — решительно отказалась я. — Ничем не заслужила столь щедрого спонсорства.

Если бы нравственные принципы позволяли мне принимать хотя бы половину даров, когда-либо предлагаемых различными мужчинами, я бы давно уже избавилась от необходимости прислушиваться, не отвалилось ли заднее левое колесо у «шестерки», и побила бы все рекорды расточительности. Но какова женская натура! Ведь специально сказала Палычу о двух тысячах долларов, зная, что он их предложит и тогда у меня будет возможность гордо отвергнуть заманчивый дар.

— Спасибо, — повторила я. — В принципе до лета еще месяц, заработаю, не беспокойтесь, спасибо за участие.

Андрей Палыч улыбнулся: