Лжесвидетельство тоже не было исключением – случалось сплошь и рядом. Под внешним лоском добродетели и чистоты Галаад загнивал.

Кроме дела Полы, живее всего заинтересовала меня папка Командора Джадда. Толстое было досье. Помимо прочих правонарушений, в нем содержались улики, касавшиеся судьбы его предыдущих Жен, – тех, на ком он был женат до мимолетной помолвки со мной.

От всех Жен он избавлялся. Первую столкнули с лестницы – Жена сломала шею. Сказали, что она споткнулась и упала. Уже начитавшись подобных папок, я понимала, что изобразить несчастный случай в таких делах не составит труда. Две его Жены, по официальной версии, скончались родами или вскоре после родов; родились у них Нечада, однако смерти Жен были вызваны умышленно причиненным сепсисом или шоком. В одном случае Командор Джадд отказался выдать разрешение на операцию, когда двухголовое Нечадо застряло в родовых путях. Ничего не поделаешь, благочестиво сказал он, поскольку у зародыша по-прежнему есть сердцебиение.

Четвертая жена рисовала цветы – она обзавелась этим хобби по предложению Командора Джадда, который сам заботливо покупал ей краски. У этой Жены развились симптомы отравления кадмием. Кадмий, отмечалось в досье, – известный канцероген, и вскоре четвертая Жена скончалась от рака желудка.

Похоже, я еле-еле увильнула от смертного приговора. И увильнуть от него мне помогли. В ту ночь я вознесла благодарственную молитву: невзирая на сомнения, молиться я не переставала. «Спасибо, – сказала я. – Помоги моему неверию[66]. И помоги Сонамит, – прибавила я, – потому что помощь ей будет очень кстати».

В начале знакомства с досье меня терзал ужас, меня воротило. Кто-то нарочно желает мне страданий? Или эти папки – часть моей подготовки? Закаляется ли мой разум? Это что – учеба в преддверии трудов, которые предстоят мне в статусе Тетки?

Вот чем занимаются Тетки, уже постигала я. Записывают. Выжидают. Используют сведения, добиваясь целей, всем прочим неведомых. Оружие их – сокрушительные, но пагубные тайны: правду говорили Марфы. Тайны, ложь, коварство, ухищрения – однако тайны, ложь, коварство и ухищрения не только собственные, но и чужие.

Если я останусь в Ардуа-холле – если я преуспею в миссионерском служении Жемчужной Девы и вернусь настоящей Теткой, – я стану такой же. Все узнанные тайны и, несомненно, еще множество других будут мне подвластны, и я стану орудовать ими на свое усмотрение. Столько власти. Столько возможностей судить злодеев в тиши и вершить кары, каких им и не снилось предвидеть. Столько отмщения.

Говорю же, была во мне мстительная жилка – прежде я в этом раскаивалась. Я раскаивалась – но я ее не искоренила.

Я солгу, если скажу, что меня такая будущность не прельщала.

Автограф из Ардуа-холла

52

Вчера вечером со мною приключилась неприятная встряска, мой читатель. Вооружившись пером и синей тушью, я украдкой царапала свои заметы в опустевшей библиотеке, открыв дверь, чтобы шел воздух, и тут из-за угла моего закутка внезапно высунулась голова Тетки Видалы. Я не вздрогнула – нервы у меня из отверждаемых полимеров, как у пластинированных трупов, – но кашлянула, это такой нервный рефлекс, и подтянула закрытую «Apologia Pro Vita Sua» на недописанную страницу.

– А, Тетка Лидия, – сказала Тетка Видала. – Надеюсь, вы не подхватили простуду. Вам не надо в постель?

«Вечного сна, – подумала я, – вот чего ты мне желаешь».

– Просто аллергия, – ответила я вслух. – В такой сезон многие страдают.

Чего она не могла отрицать – она у нас великая аллергическая страдалица.

– Сожалею, что помешала, – солгала она. Взгляд ее прополз по заглавию кардинала Ньюмена. – Вечно в трудах, я вижу, – заметила она. – Какой одиозный еретик.

– Кто знает противника… и так далее[67], – ответила я. – Чем могу быть полезна?

– Мне необходимо обсудить жизненно важную тему. Могу я предложить вам чашку горячего молока в кафетерии «Шлэфли»?

– Как это любезно, – ответила я.

И поставила кардинала Ньюмена на полку, повернувшись к Тетке Видале спиной, чтобы загородить страницу с моими синими письменами.

Вскоре мы вдвоем сидели за столиком в кафетерии – я с горячим молоком, Тетка Видала – с мятным чаем.

– На Блага Дарении Жемчужных Дев было что-то странное, – начала она.

– Что именно? По-моему, все прошло как обычно.

– Эта новая девочка, Агата. Меня не убеждает, – сказала Тетка Видала. – Проблематичная.

– Они поначалу все проблематичные, – сказала я. – Но им нужно убежище, спасение от нищеты, эксплуатации и разора так называемой современной жизни. Они хотят стабильности, они хотят порядка, они хотят внятных наставлений. Ей понадобится время, чтобы обжиться.

– Тетка Беатрис сказала, что у девчонки эта нелепая татуировка на руке. Надо полагать, она и вам говорила. Ну право слово! Бог и Любовь! Можно подумать, на нас подействует настолько грубое виляние хвостом! И какая еретическая теология! От нее за милю несет каверзами. Откуда вы знаете – может, ее заслал «Мой день»?

– Лазутчиков мы раньше успешно вычисляли, – сказала я. – Что до телесного увечья, молодежь в Канаде – безбожники, покрывают себя многообразными варварскими символами. На мой взгляд, у нее это доказательство чистоты намерений; не стрекоза и не череп какой-нибудь – и на том спасибо. Но мы пристально за ней последим.

– Татуировку нужно удалить. Это кощунство. Слово «Бог» свято, ему не место на руке.

– Удаление сейчас будет слишком болезненно. С этим можно подождать. Мы же не хотим отвратить нашу юную Послушницу.

– Если она подлинная, в чем я сильно сомневаюсь. Такие вот фокусы – типичный «Мой день». По-моему, девчонку надо допросить.

И допросить девчонку, подразумевала Тетка Видала, она должна сама. Ее хлебом не корми – дай кого-нибудь допросить.

– Тише едешь – дальше будешь, – сказала я. – Я предпочитаю более деликатные методы.

– Прежде у вас, помнится, не было таких предпочтений, – заметила Видала. – В лоб, ярко и доходчиво вас более чем устраивало. Чуток крови вас не смущал.

Она чихнула. Может, стоит вытравить в кафетерии плесень, подумала я. А может, и не стоит.

Поскольку час был поздний, я позвонила Командору Джадду в его домашний кабинет и попросила безотлагательной встречи, о каковой мы тут же и условились. Своему шоферу я велела подождать снаружи.