цвета индиго. Половину его лица скрывала черная шляпа. Губы Кати дернулись в нервной улыбке. Он выглядел чертовски привлекательно в этом простом наряде. В глазах защипало – наверное, от дыма.

Жаль, она не видела его лица, только знакомый чувственный контур губ.

Ян подвинул стул (в полной тишине скользящий звук показался усиленным стократно), сел на его край и поднес к губам мундштук саксофона. Сделал глубокий вдох – Катя невольно повторила за ним.

Ян заиграл. Каждая нота отзывалась у нее внутри, словно Катя была его инструментом. В этой музыке – ее переливах, криках, вздохах, молитве и шепоте, – вместилась история любви провинциальной девчонки и безбашенного игрока. История, которая не могла хорошо закончиться, но саксофон обещал…

Она пришла в себя, едва музыка смолкла.

Стул джентльмена был пуст.

– Я заметил, как вы смотрели на Ворона, – раздался над ухом мужской голос. Катя метнула в официанта недовольный взгляд. – На него многие так смотрят, но тут без шансов, – продолжил парень, делая вид, что заинтересован происходящим у сцены: Ян общался с поклонницами. – Ворон, как говорится, женат на музыке.

– А та девушка в черном? – Катя протянула по столу купюру.

Девушка тоненькая, милая, в коротком платьице, стояла чуть позади Яна. Казалось, он отгораживал ее от толпы.

– Гитаристка. Временами играет с Вороном вместо Марты, его бывшей. Эта Дюймовочка ему вроде младшей сестры.

Катя убрала указательный палец с купюры, и официант ловко смахнул в ладонь чаевые.

– Хорошего вечера.

– И вам, – машинально ответила Катя, не сводя с Яна глаз.

Она собиралась подойти к нему после концерта. Представляла, как пробирается к Яну через толпу, цепляя шипами роз платья поклонниц. Как останавливается перед кольцом страждущих. Как Ян поднимает взгляд – и видит ее… А вот этот взгляд Катя представить не могла. Он теплый или холодный? Радостный или безразличный? И что будет после? Бросится ли Ян к ней через толпу, как в романтическом фильме? Или продолжит разговор с нимфеткой – как в драме? Что делать тогда? Затеряться в толпе и начать жизнь заново? Это было бы слишком, даже для нее.

* * *

Музыке не хватало пространства. Она билась в окна, но гости не замечали этого. Многие из них были друзьями Марты: поэты, композиторы, исполнители, даже один настройщик пианино со слухом еще более совершенным, чем у его любимой фурии с ангельским голосом. Марта уехала, а ее друзья по-прежнему собирались здесь после каждого его выступления. Впрочем, Ян не возражал. Ему нравились люди, которые спорили о рифмах и человеческом предназначении. Безобидные и пьяные. Похоже, сегодня он тоже был пьян.

Ян пропустил момент, когда в дверь начали звонить. Наконец, различил посреди джазовой композиции механический вопль, не имеющий отношения к музыке, и машинально вышел в коридор.

Сознание вернулось, когда Ян распахнул дверь. Свет, как прожектор, выхватил из темноты девушку с убранными в пучок волосами, в темно-синем плаще, с черной спортивной сумкой через плечо.

Он был ошарашен настолько, что перестал дышать. Постепенно заметил, что волосы не собраны в узел, а свободно заколоты, на ней не плащ, а кашемировое пальто. И не сумка через плечо, а маленький чемодан на колесиках.

Сознание поиздевалось над ним. Но это не меняло того факта, что в тамбуре стояла Кэт. Ян смотрел на нее, держась одной рукой за дверной косяк, и чувствовал, как пол уходит из-под ног.

– Отличное выступление, – Кэт протянула ему букет чайных роз. Ян не сразу, но принял его. На цветы не взглянул – таращился на Кэт. – Я бросила Валеру. Желание выполнено. Можно вернуться в свою комнату?

Ян едва заметно покачал головой.

– Что?.. – он не договорил. Его лицо исказилось, словно попытка понять Кэт доставляла физическую боль.

– О, какая девушка! «Ну, заходите, пожалуйста. Что на пороге стоять?»[9] – продекламировал рябой парень, кажется, автор песен, внезапно возникший в коридоре.

– Кэт… – Ян хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.

– Приму это за согласие, – прощебетала Кэт и скрылась в комнате, в которой когда-то жила. Мелькнули колесики чемодана, дверь захлопнулась.

* * *

Катя стояла в темноте перед черной дверью и давила-давила на звонок. Никто не открывал.

Прошло больше четырех лет с тех пор, как она впервые стояла у этой двери и вот так же терзала звонок. Но тогда в тамбуре хотя бы горел свет, а за дверью была тишина. Теперь же музыка орала так, что вибрировала ладонь, приложенная к двери. Неудивительно, что звонка не слышали.

Вдруг дверь открылась, и в полумраке коридора явился Ян.

Казалось, он увидел призрак. Возможно, в каком-то смысле так оно и было.

Опираясь о дверной косяк, Ян стоял, пошатываясь, и все смотрел на нее ошарашенными глазами. Катя отвечала ему не менее удивленным взглядом: Ян постригся. Нестерпимо захотелось протянуть руку и потрогать короткие, чуть взлохмаченные волосы. Ему шла новая прическа, но Кате было до боли жаль его рыжей косички.

Изменился не только Ян, но и его квартира. В коридоре вместо дырявого линолеума лежала плитка, словно обтянутая кожей. Вместо голой электрической лампочки светил дизайнерский фонарь. Исчез ветхий шкаф, куртки висели на кованых крючках.

На искусственно состаренной тумбочке среди чужих мелочей, перчаток и мобильных телефонов стояла фотография Маши. Ян перетаскивал ее образ за собой из одной жизни в другую. Фотографии Кати там не было.

– Можно вернуться в свою комнату? – выпалила Катя, чтобы побыстрее пережить самую сложную часть этой встречи – ожидание согласия Яна. Согласия, которого могло и не последовать.

Либо из-за музыки он плохо расслышал вопрос, либо изумился ее наглости, либо не понял, о чем она говорит, но, к счастью, Кате не пришлось с этим разбираться. В коридоре материализовался ее ангел-хранитель в образе веснушчатого парня, который предложил войти.

Ян прохрипел ее имя. Катя не стала дожидаться окончания фразы: проскользнула в «свою» комнату и закрыла дверь. Прислонилась к ней спиной. Выдохнула.

Темнота скрывала детали, но даже в неверном свете луны было понятно, что это уже не ее комната. Скорее мини-студия пополам с кабинетом. Пюпитр, широкий стол с разбросанными по нему нотными листами. Звуковая установка. Оставалось надеяться, что крохотный диван раскладывался.

– Ян, все в порядке? – голос за стеной перекрикивал музыку.

Ответа Катя не расслышала.

Ян вошел без стука. Запер за собой дверь и включил торшер. В руках он держал по бутылке пива. Открыл обе, одну протянул Кате. Он казался совершенно трезвым.

Так непривычно… Короткая стрижка вместо косички, бутылка с пивом вместо стакана с виски. Он стал серьезнее, взрослее, но