спасибо полковнику Мейолу. Если б не он, лежать бы тебе там с твоими ребятами вечно.

Боль ударила его с новой силой, но слова Биркитта все равно оказались больнее. Неужели камарилы погибли? Такого просто не могло быть!

— Роб-бин, — Выдохнул Ланфорд.

— Греслет мертв. Как и все остальные, — Сухо отозвался наставник.

У Ланфорда хватило сил только на то, чтобы закрыть глаза и позволить слезам литься по щекам ручьями. Он не мог ни говорить, ни кричать, ни ударить кого-то.

Робин погиб. От рук каких-то чернокнижников!

— Д-древне… древнекирацийский, — Набрался сил камарил, — Я… я не знаю, к-к-кто он-н-ни.

— Мы полагаем, что это были люди Нэриуса. К тому же, во время вашего отсутствия в лагере была совершена попытка покушения на Его Величество.

Ланфорд распахнул глаза и хватанул ртом воздух. Он еще никогда не чувствовал себя таким ничтожным.

— Черт со мной, — Небрежно бросил король, — Вот камарилов потеряли, это да…

Нестерпимая боль вновь пронзила ребра, и Ланфорд застонал, чувствуя, как тревожно сжимается сердце.

— Сколько ему нужно времени? — Поинтересовался у кого-то Биркитт.

— Не могу сказать точно, снадобье еще не проверено, — Ответил ему незнакомый голос, — Но передвигаться верхом он не сможет еще долго.

Эти слова больно ударили Ланфорда, хотя ему стоило бы благодарить богов, что они вообще оставили его в живых. Что, если он останется калекой на всю жизнь?

Нет, этого камарил не готов был вынести.

— Верхом, на телеге, мне плевать, — Заявил Биркитт, — Главное, чтобы он был здоров. Прошу вас, Ваше Высочество, помогите ему.

Если бы Ланфорд мог, он бы вздрогнул от неожиданности. Его лекарь — принц!? Поверить в это было даже сложнее, чем в то, что выжить в лагере удалось только ему.

— Непременно, — Голос у наследника престола был высокий, вкрадчивый, но, несомненно, уже мужской, а не мальчишеский, — Я сделаю все, что в моих силах.

— Все, Биркитт, хорош больного тревожить, — Скрипнул стул, и король поднялся на ноги, — Пойдем. А ты, Иллас, ни на шаг от него не отходи. Хоть какая-то польза от тебя.

Направленный в потолок взгляд Ланфорда увидел только их макушки. Король вместе с наставником вышли из шатра, и камарил погрузился в гнетущую тишину. Снаружи доносились привычные звуки голосов и шум лагеря, но они не могли отвлечь камарила от той боли, которая захватила его тело и разум.

Только сейчас он понял, что лежит на узкой кровати под толстым одеялом в одних лишь штанах и при этом все равно умудряется мерзнуть. Дрожь прошибала все сильнее, и через пару минут камарил перестал ей сопротивляться. Его трясло, словно в лихорадке, но заснуть не получалось.

— Что со мной? — Не выдержав, спросил Ланфорд. Слова сорвались с языка легко, но прозвучали как хрип умирающего.

Судя по секундной паузе, принц не ожидал, что с ним заговорят.

— Глубокая колотая рана. Жизненно важные органы не задеты, но процесс исцеления может затянуться.

Камарил попытался поднять голову, чтобы увидеть собеседника. Видимо, принц заметил это, и потому поднялся со своего места, судорожно схватив трость, и, стуча ей по утоптанному земляному полу, подошел к Ланфорду. Он протянул руку, чтобы поправить его подушку, и камарил заметил, что ладонь его трясется, как у немощного старика.

И все-таки парень помог Ланфорду лечь повыше, так, чтобы можно было глядеть на собеседника, а не в потолок шатра. Кашлянув, камарил вновь заставил себя заговорить:

— Почему именно вы? В лагере н-нет других лекарей?

Принц Иллас вернулся на свое место возле небольшого, заваленного книгами и склянками стола, поставил свою трость рядом и посмотрел на Ланфорда:

— Так пожелал Его Величество. Ваш командир просил поставить вас на ноги как можно быстрее, и отец решил, что эта задача мне по силам.

Вблизи парень выглядел старше, чем камарилу показалось в тронном зале — лицо у него было совсем взрослое, а подбородок явно не раз встречался с бритвой, но народные сплетни о его хворях тоже были правдивы. Хромой и трясущийся Иллас был абсолютным заморышем — бледный, тощий, с огромными светло-карими глазами и крупными жилистыми ладонями. Впрочем, желающие стать королевами курицы кинутся и на такого, если заметят на горизонте трон.

Другое дело — тот стыд, который, должно быть, испытывал король, глядя на своего единственного наследника. И как оставить на такого королевство?

— Что за снадобье вы мне дали? — Вернулся к расспросам Ланфорд.

Иллас сложил дрожащие руки на угловатых коленях:

— Можете не беспокоиться. Это моя личная разработка. Снадобье должно ускорить процессы восстановления ваших тканей. Оно безвредно.

С одной стороны, камарил понимал, что не должен этого делать, но с другой… Нужно было только попросить — этот сопляк ему не откажет.

— Я хотел бы… унять боль, — Прокряхтел он.

Принц нахмурил свои и без того сведенные к переносице брови:

— Это затуманит ваш разум…

Именно этого он и хотел. Просто рухнуть во тьму и не думать, не повторять самому себе, что ты потерял Робина и всех остальных, позволив себя одурачить.

С какой силой они столкнулись? Как какому-то мелкому отряду удалось лишить камарилов сознания с помощью языка ветувьярского колдовства?

Ланфорд поклялся себе, что разгадает эту тайну, как только его рана позволит ясно мыслить. А пока он давал себе право на слабость.

— Пусть, — Отмахнулся камарил.

Иллас медленно поднялся, опираясь на свою трость. Правая нога практически не помогала ему ходить — парень тянул ее за собой, словно бесполезный кусок кости и плоти. Он загибал ее под каким-то странным углом, видимо для того, чтобы ни в коем случае не перенести на нее вес тела.

Боль и озноб окончательно лишили Ланфорда тактичности, которой в нем и так-то было немного. Недолго думая, он выпалил:

— Ваше Высочество, как вы ездите верхом?

Держа в руке склянку из темного стекла, принц озадаченно повернулся. Долгое мгновение на его лице отражалось непонимание, но потом до него дошло.

— Ах, вы об этом, — Улыбнувшись, он дернул больной ногой, — Приноровился как-то. С годами ко всему привыкаешь.

То, с какой непринужденностью он об этом сказал, обескуражило Ланфорда — неужели можно влачить такое жалкое существование и радоваться этому? Камарил поймал себя на мысли, что если бы он был таким же калекой, как принц Иллас, то не продержался бы, наверное, ни дня…

— Маковое снадобье я тоже попытался улучшить, — Сообщил принц, — Но думаю, оно все еще требует доработки.

Ланфорд пропустил его слова мимо ушей и с готовностью глотнул горькой спасительной жидкости. Минуты две после этого он не чувствовал ничего, но потом голова стала становиться легче, а боль начала медленно отступать. Камарил