Шрифт:
Интервал:
Закладка:
“О, что ты, черт, я не пират” -
Моряк несмело повторял, —
“Не стану грабить я суда
И брать на абордаж”.
И возмутился было черт
И поднял волны черных вод,
Чтоб только парню показать,
Кто властен над судьбой.
Уплыл наш черт ни с чем назад,
Но годы шли вперед и в ряд,
И вот влюбился наш моряк
В красавицу одну.
Он приходил к ее отцу,
Просил руки и шел ко дну —
Ведь видной дочери купца
Не пара наш бедняк”.
Джеррет оглядел свою команду и понял, что хлопают, стучат и подпевают все без исключения, и лишь одна Селин смотрит так внимательно, что от этого даже становилось не по себе.
Как только адмирал вновь затянул припев, моряки запели вместе с ним в голос:
“Что ж, я найду корабль,
И буду я в морях блуждать,
Чтоб только рядом быть с тобой
Отныне и навек!
Он жег и грабил корабли,
Впотьмах мечтая о любви,
Команде преданной своей
Ни слова не сказав.
Ты, милая моя,
Ты сможешь полюбить меня!
Со мной ты будешь до конца,
Вернусь лишь я домой…”
Селин смотрела на него как завороженная, не отрывая взгляда. Джеррет и подумать не мог, что так очарует ее своими дурацкими воплями. Продолжая хлопать в такт мелодии, он попытался петь лучше, чем обычно:
“Но злобный старый черт морской
Любил смеяться над судьбой:
Не верил ведь ему моряк,
А выдумка сбылась…
И снова волны черных вод
Он поднял, чтобы бить о борт.
Попал наш парень в страшный шторм
С командою своей.
А молодая дочь купца
На берегу его ждала.
А, может, ждет и до сих пор —
Я так и не узнал…
Шел тот корабль ко дну —
Наш парень видел наяву
Как верно ждет его она,
И ждет, конечно, зря”.
Пропев последнюю строку, Джеррет резко замер на месте и с облегчением выдохнул. Парни разразились криками, свистом и аплодисментами, но адмирал смотрел только на Селин, на лице которой впервые за этот вечер появилась улыбка. Атвин что-то сказал ей, и она с опозданием отреагировала, на мгновение улыбнувшись и ему.
— Вот, как надо-то, а! И в бою хорош, и на пиру! — Провозгласил Ноппер, когда Джеррет вернулся за стол и хлебнул пива.
— Да не нахваливай, я тебе не девица, чтоб комплименты слушать! — Покосился на старпома адмирал.
А вот на него самого с завистью поглядывал Хетинг, и от этого взгляда захотелось отмыться. Джеррет внезапно ощутил, что сидели они здесь уже часа четыре, если не больше, а духота действительно вот-вот выведет его из себя.
— Давайте-ка расходиться, — Предложил он, поднимаясь из-за стола, — Битый час уже задницы тут просиживаем.
Кто-то согласился, кто-то — нет, но капитану все привыкли подчиняться, а потому твиндек быстро опустел. Моряки расползались по каютам, а сам Джеррет решил пока остаться на палубе. Он стоял у борта, позволив ветру юной осени охладить его разгоряченное тело. В той духоте он так взмок, что на лбу выступила испарина, а просторная льняная рубаха прилипла к телу.
— Доброй ночи вам, Селин, — Раздалось у него за спиной. Джеррету не надо было оборачиваться, чтобы понять, что его безнадежно влюбленный адъютант прощался там со своей зазнобой.
— И вам, — Тихо ответил ему женский голосок.
Селин уже неплохо говорила на кирацийском короткие фразы, но в длинных пока что путалась, хотя это должно прийти со временем. Джеррету в свое время тоже нелегко давались языки.
Тяжелые шаги Атвина постучали по палубе и затихли.
— Селин? — Джеррет чуть повернул голову, чтобы убедиться, что девушка все еще стоит на месте. Так оно и было, — Что-то случилось?
— Нет, — Почти неслышно ответила она на эделосском, подходя ближе, — Просто хотела сказать, что вы очень хорошо пели.
— Вздор, — Отмахнулся он, — Вы просто не слыхали хороших певцов.
— Всем понравилось…
— Это мои люди, Селин, — Он посмотрел ей в глаза. Чем чаще Джеррет это делал, тем реже девушка отводила взгляд, — Они не посмеют меня обидеть.
— А о чем была эта песня? — Вдруг поинтересовалась она.
— Да так, ерунда. В Кирации ее любят только дети да моряки.
Селин наконец встала рядом с ним — ветер трепал ее тонкие волосы, а в огромных глазах отражалось темное ночное море. Ручонки у нее были такие тоненькие, Джеррет даже удивился — сам он похвастаться мощью своих рук не мог, а вот у Атвина они были толще раза в три, просто уму непостижимо! Как же это хрупкое создание могло занести на войну? Что за жестокие твари ее сюда втянули?
Впрочем, Джеррет и сам был такой тварью — разве не так же он поступил двадцать лет назад с Калистой?
И именно поэтому он поклялся себе, что спасет эту беззащитную девочку, чего бы это ему ни стоило.
Глава 19. Эделосс. Пограничное предгорье. Кирация. Анкален
Знакомый голос продолжал что-то настойчиво бубнить, но только когда Ланфорд открыл глаза, он понял, что это был Биркитт. Дневной свет тут же резанул по глазам, вышибая из них слезы, а в голове все еще стоял тот звон, который он услышал в лагере.
Лагерь! Что там произошло?
Ланфорд дернулся, порываясь встать, и под ребра тут же ударила такая нестерпимая боль, что он вскрикнул.
Биркитт все это время стоял к нему спиной, но теперь повернулся и склонился над камарилом:
— Не двигайся, Карцелл.
Оказалось, что в небольшом шатре был еще кто-то, и когда он заговорил, Ланфорд узнал по голосу короля:
— Смотри-ка, и вправду очнулся! Сработало!
— Я бы не стал давать ему это снадобье, если бы не был уверен, отец, — Ответил ему тихий вкрадчивый голос. Этого человека Ланфорд не знал.
Камарил обессиленно таращился в потолок, силясь сказать хоть что-то, задать вопросы, которые не давали ему покоя, но голос почему-то не подчинялся, а слезы продолжали стекать из уголков глаз, попадая даже в уши.
— Вряд ли мы многое от него узнаем, — Предположил Биркитт, — Особенно, сейчас.
— Г-г-где, — С невероятным усилием выдавил из себя Ланфорд, — о-о-остальные?
Последнее, что смогла удержать его память — это падающие наземь камарилы. Они рухнули, как подкошенные, причем одновременно. Расскажи кто-нибудь Ланфорду о том, что такое возможно, он бы ни за что не поверил, но он видел этот необъяснимый ужас своими глазами, а потому практически не подвергал его сомнению.
— Тебе повезло, Карцелл. Скажи
